Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о сущности

Таким образом то, что происходит толчок силы от некоторой другой силы, что первая тем самым хотя и относится пассивно , но вновь переходит от этой пассивности к активности, есть возврат силы в себя саму. Она обнаруживает себя . Обнаружение есть реакция в том смысле, что оно полагает внешность, как свой собственный момент, и тем самым снимает то, что она возбуждается некоторою другою силою. То и другое есть поэтому одно и то же, как то обнаружение силы, через которое она сообщает себе посредством своего отрицательного действия на саму себя существование для другого, так и бесконечный возврат к себе в этой внешности, через {111}который она относится лишь к себе. Предполагающая рефлексия, которой принадлежит обусловленность и толчок, есть поэтому также непосредственно возвращающаяся в себя рефлексия, и деятельность есть по существу реагирующая, направленная против себя . Положение толчка или внешнего само есть его снятие, и, наоборот, снятие толчка есть положение внешности.

Сила конечна , поскольку ее моменты имеют еще форму непосредственности; их предполагающая и их относящаяся к себе рефлексия в этом определении различены; первая является устойчивою для себя внешнею силою, а вторая в отношении к ней пассивною. Таким образом, сила обусловлена по форме, а также ограничена по содержанию, ибо определенность по форме содержит в себе ограничение содержания. Но деятельность силы состоит в том, чтобы обнаруживать себя , т.е., как выяснилось, в том, чтобы снять внешность и определить ее, как то, в чем сила тожественна себе. Поэтому обнаруживаемое по истине силою состоит в том, что ее отношение к другому есть отношение к самой себе, что ее пассивность состоит в самой ее активности. Толчок, возбуждающий ее к деятельности, возбуждается ею самою; внешность, оказывающаяся в ней, равно как ее собственное существенное тожество с собою суть не непосредственные, но опосредованные через ее же отрицание; или, иначе, в силе обнаруживается, что ее внешность тожественна ее внутренности .

1. Отношение целого и частей есть непосредственное; внутри его рефлектированная и сущая непосредственность имеют каждая свою собственную самостоятельность; но так как они находятся в существенном отношении, то их самостоятельность есть лишь их отрицательное единство. Это и положено в обнаружении силы; рефлектированное единство есть по существу становление другого, как перевод себя самого во внешность; но последняя также непосредственно вбирается обратно в первое; отличение самостоятельных сил снимает себя; внешность силы есть лишь некоторое опосредование рефлектированного единства с самим собою. Остается лишь пустое прозрачное отличение, видимость, но эта видимость есть такое опосредование, которое само есть самостоятельная устойчивость. Это не только противоположные определения, снимающие себя в них самих, и их движение – не только переход, но непосредственность, с которой начинают и которая переходит в инобытие, сама отчасти есть лишь положенная, отчасти же тем самым каждое из определений в его непосредственности есть уже единство со своим другим, а потому и переход есть равным образом просто полагающий себя возврат в себя. {112}

Внутреннее определено, как форма рефлектированной непосредственности или сущности в противоположность внешнему , как форме бытия , но и то, и другое суть одно и то же тожество. Это тожество есть, во-первых , самообоснованное единство их обоих, как полная содержания их основа, или как абсолютная (мыслимая) вещь , оба определения которой суть безразличные, внешние моменты. Тем самым оно есть содержание и полнота, которая есть внутреннее в той же мере, как и внешнее, но притом есть не ставшее или перешедшее, а равное самому себе. Внешнее по этому определению не только равно по содержанию внутреннему, но оба суть одна и та же (мыслимая) вещь . Но эта вещь, как простое тожество с собою, различна от своих определений формы , и последние ей внешни; поэтому она сама есть нечто внутреннее, отличное от своей внешности. Но эта внешность состоит в том, что ее образуют эти самые оба определения, именно внутреннее и внешнее. Но самая вещь есть не что иное, как их единство. Тем самым обе эти стороны снова тожественны по содержанию. Но в вещи они суть взаимно проникающее себя тожество, полная содержания основа. Но во внешности они, как формы вещи, безразличны к этому тожеству, а потому и взаимны одна к другой.

2. Таким образом, они суть различные определения формы, имеющие тожественную основу не в них самих, а в некотором другом, определения рефлексии, сущие для себя: внутреннее, как форма рефлексии в себя, существенности; а внешнее, как форма рефлектированной в другое непосредственности или несущественности. Но природа отношения показала, что эти определения составляют просто одно тожество. Сила в своем обнаружении состоит в том, что предположенное и возвращающееся в себя определение есть одно и то же. Поэтому, поскольку внутреннее и внешнее рассматриваются, как определения формы, то они суть, во-первых , сама простая форма, а, во-вторых , так как они в ней определены вместе с тем, как противоположные, то их единство есть чистое отвлеченное опосредование , в коем одно есть непосредственно второе и второе потому , что оно есть одно. Таким образом, внутреннее есть непосредственно лишь внешнее, и оно потому есть определенность внешности , что оно есть внутреннее; наоборот, внешнее есть лишь внутреннее, так как оно есть лишь внешнее. Так как именно это единство формы содержит в себе оба его определения, как противоположные, то их тожество есть лишь этот переход; и в нем дано лишь другое обоих, а не их полное содержания тожество. Или, иначе, это сохранение формы есть вообще сторона определенности . То, что положено по ней, есть не реальная полнота целого, а полнота или сама вещь лишь в определенности формы; так как последняя есть просто связанное вместе единство обоих противоположных определений, то, поскольку одно из них берется за первое, – а все равно, какое берется таким образом – об основе или вещи, следует сказать, что она тем самым имеет столь же существенно другую определенность, но также лишь в другой; также, как уже было сказано, что она есть лишь в первой. {113}

Таким образом нечто, которое есть еще лишь внутреннее , именно потому есть лишь внешнее . Или наоборот нечто, которое есть лишь внешнее , именно потому есть лишь внутреннее . Или, иначе, так как внутреннее определено, как сущность , а внешнее – как бытие , то некоторая (мыслимая) вещь, поскольку она есть в своей сущности , именно потому есть лишь непосредственное бытие ; или вещь, которая только есть , именно потому находится еще в своей сущности . Внешнее и внутреннее суть определенность, положенная так, что каждое из этих определений не только предполагает другое и переходит в него, как в свою истину, но что оно, поскольку оно есть эта истина другого, остается положенным, как определенность , и указывает на полноту их обоих. Внутреннее есть тем самым завершение сущности по форме. Сущность, поскольку она именно определена, как внутреннее, содержит в себе указание на то, что она недостаточна и есть лишь отношение к своему другому, к внешнему; но последнее есть равным образом не только бытие или также осуществление, а относящееся к сущности или к внутреннему. Но дано не только взаимное отношение обоих, а то определенное отношение абсолютной формы, по коему каждое непосредственно есть его противоположность, и их обоюдное отношение к их третьему или, правильнее, к их единству . Их опосредование лишено однако этой содержащей их оба тожественной основы; их отношение есть поэтому непосредственное превращение одного в другое; и это связывающее их отрицательное единство есть простая бессодержательная точка.