Ричард Лэйард - Счастье: уроки новой науки

Как с этим бороться? Я оставлю эту тему для второй части этой книги. Но приведу здесь еще один факт. Некоторые люди больше других подвержены действию социального сравнения. В одном эксперименте перед участниками была поставлена задача, которую они выполняли, сидя рядом с людьми, занятыми той же задачей [73]. (Их соседи были подсадными.) Цель эксперимента заключалась в том, чтобы посмотреть, как на настроение человека влияло то, лучше ли или хуже его сосед выполнял задачу. Неудивительно, что у всех подопытных настроение улучшалось, когда у них получалось лучше, чем у соседа. Но только у несчастных людей настроение ухудшалось, если они отставали от соседа. Таким образом, один из секретов счастья – избегать сравнения с более успешными, чем вы, людьми: сравнение всегда должно идти вниз, а не вверх.

Ясно, что социальное сравнение – важная причина того, почему не произошло повышения уровня счастья по мере роста экономики. Другая причина – привыкание.

Мы можем снова начать с самоанализа. Когда у меня появляется новый дом или новая машина, поначалу я взволнован. Но затем я привыкаю к этим вещам, и возвращается мое обычное настроение. Теперь я чувствую, что мне нужен дом побольше и машина получше. Если бы мне вернули мой старый дом и старую машину, я был бы гораздо менее счастлив, чем до того, как приобрел вещи получше.

Я, например, рос в доме без центрального отопления. Все было замечательно. Иногда я садился возле огня, чтобы согреться, или ставил ноги в таз с теплой водой, но настроение у меня было хорошее. В сорок лет у меня появилось центральное отопление. Теперь я буду чувствовать себя по-настоящему несчастным, если мне придется сражаться с холодом, как я это делал когда-то. Я пристрастился к центральному отоплению.

Другими словами, уровень жизни в какой-то степени похож на алкоголь или наркотики. Как только вы переживаете новый опыт, вам нужно продолжать его испытывать в том же объеме, чтобы поддерживать уровень счастья. В действительности вы оказываетесь на беговой дорожке, только «гедонистической», где вам нужно бежать без остановки, чтобы ваше счастье стояло на месте.

В психологии этот процесс известен как адаптация. Если адаптация «полная», то в этом случае лишь постоянный приток новых стимулов может увеличить ваше благополучие. Как только ваше положение снова стабилизируется, вы вернетесь на «устоявшийся» уровень счастья. Это произойдет независимо от того, была ли изначальная перемена к худшему или к лучшему.

Такого рода адаптация распространена в природе. Когда дела идут плохо, она может быть замечательной страховкой. Но когда дела идут хорошо, она способна испортить нашу радость.

Конечно, к одним вещам люди адаптируются почти полностью. Но есть вещи, к которым люди никогда не смогут приспособиться в полной мере. Они никогда не адаптируются к таким несчастьям, как вдовство, громкий и непредсказуемый шум или забота о человеке с болезнью Альцгеймера. В то же время есть вещи, которые никогда не надоедают, – секс, друзья и даже в какой-то мере брак [74]. Ясно, что секрет счастья в том, чтобы находить вещи, к которым невозможно полностью адаптироваться.

Итак, насколько сильно мы адаптируемся к высокому доходу? Самый простой способ узнать это – выяснить, насколько реальный уровень доходов человека влияет на его представления о том, какой у него должен быть доход [75]. Мы можем спросить людей: «Какой доход после уплаты налогов Вы считаете для Вашей семьи очень плохим, плохим, недостаточным, достаточным, хорошим, очень хорошим?» По этим ответам мы можем выбрать для каждого индивида уровень дохода, который будет занимать промежуточное положение между «достаточным» и «недостаточным». Мы выясним, что этот «требуемый доход» значительно варьируется в зависимости от реального дохода индивида. Увеличение реального дохода на один доллар влечет за собой рост «требуемого дохода» на 40 центов [76]. Таким образом, когда я зарабатываю дополнительный доллар в текущем году, это делает меня счастливее, но в следующем году я буду отсчитывать мой доход от отметки, которая окажется на 40 центов выше. В этом смысле по крайней мере 40 % прибавки в текущем году «стирается» в следующем.

Это измерение нашего пристрастия к доходу [77]. Вещи, к которым мы быстрее всего привыкаем и принимаем как должное, – это наше имущество: машина, дом. Рекламщики понимают это и приглашают нас тратить все больше и больше на «подпитку нашей зависимости». Однако другие виды опыта дольше сохраняют свою привлекательность: время, проведенное с семьей и друзьями, качество и надежность нашей работы [78].

Если мы не сможем догадаться, что рано или поздно привыкнем к материальным вещам, мы будем слишком много вкладывать в их приобретение в ущерб досугу. Люди недооценивают процесс привыкания [79]. В результате в жизни возникает перекос в сторону работы и зарабатывания денег в ущерб другим занятиям [80].

Среди жителей богатых стран больше всех часов работают американцы [81]. Как показывает приводимый ниже график, они работают гораздо дольше, чем в Европе. Это довольно странное различие, потому что производительность труда в час одна и та же, что в США, что во Франции и в Германии, и растет она с одинаковой скоростью [82].

В большинстве стран и исторических эпох, когда люди становились богаче, они принимали решение меньше работать. Иными словами, они решали «тратить» часть своего дополнительного потенциального дохода на более полную частную жизнь. Последние пятьдесят лет европейцы продолжали придерживаться этой модели, и продолжительность их рабочего дня резко сократилась. Но не в США. Мы до конца не знаем, почему это происходит. Возможно, одной из причин являются гораздо более низкие налоги в Америке, делающие работу более выгодной [83]. Другой причиной может быть более удовлетворительная работа и менее удовлетворительная частная жизнь.

Более длинный рабочий день, конечно, увеличивает валовый внутренний продукт (ВВП). Вот почему в США выработка на одного рабочего выше, чем, скажем, во Франции [84]. В США также больше людей предпочитают работать, тогда как во Франции больше матерей и работников старшего возраста, решивших оставаться дома, и безработица на 3 % выше. В итоге в Америке ВВП на душу населения на 40 % выше, чем во Франции, хотя производительность труда в час та же самая.

Неясно, какая из двух ситуаций лучше. Как мы отмечали выше, работу необходимо сравнивать с такими ценностями, как семейная жизнь, которой часто жертвуют в интересах работы. Еще слишком рано для систематического объяснения различных тенденций развития счастья с течением времени в различных странах. Но смелая идея заключается в том, что начиная с 1975 года счастье в США застыло на одной отметке. Тогда как в Европе уровень счастья вырос. Связано ли это каким-либо образом с тенденциями в соотношении между работой и жизнью?