Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в Капитале К. Маркса

Рикардо, в отличие от вульгарных экономистов, пытался развить всю систему теоретических определений из принципов трудовой теории стоимости. И именно поэтому вся действительность предстает в его изображении как система конфликтов, антагонизмов, антиномически взаимоисключающих тенденции, противоположно направленных сил, которые именно противоположностью своей создают то целое, которое он рассматривает.

Логические противоречия, в которых экономисты и философы из буржуазного лагеря видели признак слабости, свидетельство неразработанности его теории, выражали как раз обратное – силу и объективность его способа теоретического выражения вещей. Рикардо заботился прежде всего о соответствии теоретических положений и выводов реальному положению дел, а уж затем о соответствии известному постулату метафизического мышления, согласно которому предмет не может противоречить сам себе, а его отдельные теоретические определения – друг другу.

Он смело (даже, как говорил Маркс, цинично) выражал реальное положение вещей, и это реально противоречивое положение вещей отражалось в его системе в виде противоречий в определениях. Когда же его ученики и последователи делали своей главной заботой уже не столько теоретическое выражение фактов, сколько формальное согласование уже выработанных определений между собой, подчиняющееся как верховному принципу принципу запрещения противоречий в определениях, то с этого пункта как раз и начинается процесс разложения трудовой теории стоимости.

Анализируя взгляды Джемса Милля, Маркс констатирует: «К чему он стремится – это формально логическая последовательность. С него поэтому – (поэтому! – [226] Э.И. ) – начинается разложение рикардианской школы» 1.

Само по себе стремление оправдать теорию Рикардо перед судом канонов формально-логической последовательности проистекает, разумеется, вовсе не из платонической, любви к формальной логике. Стимулом этого занятия является другое – стремление представить систему товарно-капиталистического производства не как исторически возникшую, а потому и могущую превратиться в некоторую другую, более высокую систему, а как от века и навек равную себе, вечную форму производства.

И если то или иное явление, будучи выражено и понято через всеобщий закон стоимости, вдруг встает в отношение теоретического (логического) противоречия с формулой всеобщего закона (определение стоимости количеством рабочего времени), то в глазах буржуазного теоретика это выглядит как свидетельство его несоответствия вечным и неизменным устоям экономического бытия. Старания и направляются на то, чтобы доказать прямое соответствие явления всеобщему закону, который сам по себе понят без противоречия, как вечная и неизменная форма экономики.

Острее всего буржуазные экономисты чувствуют противоречие между всеобщим законом стоимости у Рикардо и прибылью . Попытка выразить явления прибыли через категорию стоимости, подвести прибыль под теорию трудовой стоимости уже у Рикардо обнаруживает противоречие в определении. И поскольку прибыль как раз есть «святая святых» религии частной собственности, постольку экономисты и направляют все свои теоретические усилия на то, чтобы согласовать ее определения со всеобщим законом стоимости.

Но если хотят прямо и непосредственно согласовать теоретические определения стоимости с теоретическими определениями прибыли как особой формы, особой модификации (вида) стоимости, то тут открываются два пути.

Первый путь – изменить выражение прибыли с таким расчетом, чтобы оно подводилось без противоречия [227] под категорию стоимости, под ее всеобщие определения. Второй путь – изменить выражение стоимости , так «уточнить» его, чтобы определения прибыли подводились под него без противоречия.

Эти оба пути вели к разложению школы Рикардо. Для вульгарной политической экономии предпочтительнее был второй путь: путь «уточнения» определений стоимости, ибо лозунгом эмпиризма всегда является: приводи всеобщую формулу закона к соответствию с эмпирически бесспорным положением дел, с одинаковым в фактах, в данном случае – с эмпирической формой существования прибыли.

Эта философская позиция кажется на первый взгляд самой очевидной и здравой. Но ее реализация невозможна без принесения в жертву всеобщих теоретических положений трудовой теории стоимости, самого понятия стоимости.

Рассмотрим детально, как и почему это с необходимостью получается.

В парадоксальное отношение между теоретическими определениями стоимости и прибыли упирается сам Рикардо. Его закон стоимости гласит, что живой труд, труд человека есть единственный источник стоимости, а время, затраченное на производство продукта, составляет единственную объективную меру стоимости.

Что, однако, получится, если подвести под этот всеобщий закон, который не может быть ни нарушен, ни отменен, ни изменен (поскольку он выражает всеобщую сокровенную природу любого экономического явления), эмпирически бесспорный факт существования прибыли?

Рикардо отчетливо понимал, что одним законом стоимости прибыль не объяснишь, что он не исчерпывает всей сложности ее состава. В качестве второго решающего фактора, во взаимодействии с которым закон стоимости может объяснить прибыль, Рикардо брал закон средней нормы прибыли, всеобщую норму прибыли.

Всеобщая норма прибыли – это чисто эмпирический, а потому бесспорный факт. Суть его состоит в том, что величина прибыли зависит исключительно от совокупной величины капитала и ни в коем случае от той пропорции, в которой капитал делится на основной и оборотный, на постоянный и переменный и т.д. [228]

Этот эмпирически всеобщий закон Рикардо и привлекает для объяснения механизма производства прибыли как фактор, который видоизменяет, осложняет действие закона стоимости. Что это за фактор, откуда он взялся, в каком внутреннем отношении он находится ко всеобщему закону, – все это Рикардо не исследует. Его существование предполагается им абсолютно некритически, как эмпирически бесспорный факт.

Но мало-мальски внимательный анализ сразу обнаруживает, что закон средней нормы прибыли прямо и непосредственно противоречит (притом исключающим образом) всеобщему закону стоимости, определению стоимости рабочим временем.

«Вместо того чтобы заранее предполагать эту общую норму прибыли , Рикардо, наоборот, должен был бы исследовать, в какой мере вообще ее существование соответствует определению стоимостей рабочим временем, и тогда он нашел бы, что, вместо того чтобы соответствовать этому определению, она prima facie ему противоречит ...» 2