Карл Маркс - Собрание сочинений, том 27

Что касается Эвербека, то ты должен сообщить мне в нескольких строках все касающиеся тебя сведения, по крайней мере, до 1845 года {499} .

Внезапный поворот г-на Луи Бонапарта, какие бы последствия он ни имел, это — результат ловких шагов Жирардена. Ты знаешь, что этот господин связался в Лондоне с Ледрю-Ролленом, и его газета {500} действительно некоторое время была настолько глупа, насколько этого и следовало ожидать от союзника Ледрю-[Роллена] и Мадзини. И вдруг он делает этот ход с всеобщим избирательным правом, склонив к этому Бонапарта при помощи своих статей, д-ра Верона и личных свиданий. Таким образом роялистский заговор был сломлен. Об этом лучше всего свидетельствует бешенство обычно столь дипломатического «Journal des Debats». Все это была одна компания: Фоше, Карлье, Шангарнье и даже благородный Берье и Брольи, которые, казалось, были связаны с Бонапартом. Во всяком случае, с «революцией» — в смысле взрыва — теперь с помощью этого ловкого трюка покончено. При всеобщем избирательном праве о ней нечего и думать. Но г-н Жирарден не любит революционных инсценировок. Он одинаково надул и роялистов, и профессионалов революции, и еще вопрос, не надувает ли он сознательно и Луи Бонапарта. Ибо, если вновь будет восстановлено всеобщее избирательное право, кто гарантирует Бонапарту пересмотр конституции? А если и будет пересмотр, то кто поручится ему за то, что он будет сделан в желательном ему духе? Тем не менее, принимая во внимание природную глупость французских крестьян, еще вопрос, не будет ли этот человек, избранный на основе всеобщего избирательного права, вновь переизбран, из благодарности за восстановление этого права, особенно, если он постепенно назначит либеральных министров и при помощи ловких памфлетов свалит всю ответственность на заговорщиков-роялистов, которые держали-де его в заточении в продолжение трех лет. Это будет зависеть от его ловкости.

Бонапарт теперь, во всяком случае, знает, что ему нечего ждать от партии порядка.

Одним из самых комических интермеццо в этой игре интриг является меланхолическое поведение газет «National» и «Siecle», которые, как известно, обе долгое время распинались в пользу всеобщего избирательного права. Теперь, когда Франции грозит опасность быть вновь облагодетельствованной им, эти газеты не в состоянии скрыть своей досады. Ведь подобно тому как роялисты при помощи ограниченного избирательного права рассчитывали на избрание Шангарнье, так и эти газеты при помощи такого права рассчитывали на избрание Кавеньяка. Жирарден им прямо заявил: он знает-де, что под республиканским отвращением к пересмотру конституции — открывающему Бонапарту виды на переизбрание — они скрывают лишь свою ненависть к всеобщему избирательному праву, которое не может принести победы ни Кавеньяку, ни всей его клике. А бедная газета «National» уже успела утешиться по поводу утраты всеобщего избирательного права.

Одно бесспорно: этим ударом расстроено восстание, предполагавшееся в мае 1852 года {501} . В крайнем случае оно могло бы теперь вспыхнуть раньше срока, если бы одна из господствующих клик попыталась совершить coup d'etat {502} .

Твой К. М.

Впервые полностью опубликовано на языке оригинала в Marx — Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

[Лондон], 25 октября 1851 г.

Дорогой Энгельс!

Мое письмо, посланное в прошлый понедельник, ты, вероятно, получил? При твоей большой аккуратности в переписке меня беспокоит твое молчание.

От Пипера я до настоящего момента еще не получил известий. Если с ним ничего не случилось, то он непростительно легкомыслен. Дронке еще не приехал. Из Кёльна ничего не слышно.

При сем — письмо от Фишера, который пишет, как настоящий демократический филистер. Пока что ему нужно предоставить свободу действий, так как теперь уже ничего не поделаешь. Лишь бы он только не наделал глупостей по отношению к Кинкелю. В его письме, кажется, имеются намеки на это.

Итак, как мы теперь узнали, Кинкель распорядился следующим образом. На деньги из этих 160 ф. ст. с тайным поручением в Бельгию, Францию и Швейцарию был послан Шурц. Он должен там добиться полномочий для К[инкеля] от всех великих мужей, вплоть до членов имперского собрания {503} (не исключая и блаженной памяти Раво), и вместе с тем предложить им гарантировать заем, заключаемый от имени будущей германской республики. Таким образом, «большая масса» отныне объединена, и Э. Мейен смог обнародовать в «New-Yorker Staatszeitung» великую тайну, что теперь найден смысл будущего движения в Германии, а именно — принцип народности. Так глупо, как этот человек пишет сейчас, он не писал даже во времена своего наибольшего расцвета. Эти молодцы духовно совершенно обанкротились. Прощай!

Твой К. М.

Дело с Гёрингером я пока уладил. К сожалению, этот осел 1 ноября уезжает в Испанию и продал свое здешнее хозяйство. Но мне теперь нечего больше бояться враждебных действий с его стороны.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

[Манчестер, около 27 октября 1851 г.]

Дорогой Маркс!

Если я не сразу ответил на твое письмо от 19-го этого месяца, то это произошло потому, что я ожидал приезда сюда через несколько дней Веерта и хотел договориться с ним о деле Хаупта, а также потому, что хотел закончить пр[удоновскую] ерунду {504} .

Последнее будет сделано сегодня и завтра вечером, а Веерт был здесь в субботу и в воскресенье; он еще пробудет некоторое время в Брадфорде, а потому не может взять с собой никакого письма; между прочим, он отказывается это сделать и при более удобном случае ввиду того, что условия в Германии сейчас так блестящи, что по малейшему поводу рискуешь быть арестованным без всяких церемоний, а у него нет никакой охоты оказаться замешанным каким-либо образом в эту историю с Союзом {505} . В сущности, за это на него нельзя обижаться. Он все же берется обеспечить мне доставку письма к Х[аупту] при условии, что сам он останется совершенно в стороне от всего этого дела. Кроме того, он рассказал мне, что в последнее время несколько раз встречал Х[аупта] и заговаривал с ним, но тот каждый раз в большом смущении внезапно ускользал от него и исчезал. По его словам, возможно, что Х[аупт] в тюрьме несколько поддался уговорам своей семьи и т. д. и сделал некоторые признания, отчего ему теперь самому очень тяжело. Но вообще В[еерт] тоже думает, что всякие другие версии Виллиха — Штехана являются чистой клеветой, так как у Х[аупта] не могло быть никаких оснований продаваться.