Джордано Бруно - Философские диалоги

А в жале Скорпиона шлешь пыланье,

Чтобы Земля все соки обрела;

Но Водолей, изгнав блага тепла,

Несет затем телам отсыреванье.

Мне ж весны, лета, осени и зимы

Равно томительны и нестерпимы.

Меня одно желанье жжет,

Все вновь и вновь я в вышину взлетаю,

Где свой предмет высокий созерцаю,

Который к звездам пламень мой влечет;

И нет во времени мгновенья,

Что утишить могло б мои томленья.

Заметь, что здесь четыре времени года обозначены не четырьмя знаками подвижных созвездий – Овна, Рака, Весов и Козерога, но четырьмя так называемыми неподвижными, то есть Вола, Льва, Скорпиона и Водолея, чтобы обозначить совершенство, устойчивость и рвение этих сезонов. Далее заметь, что в восьмом стихе, где применены апострофы, можно в окончания слов вставлять последние буквы трояким образом. Надо, кроме того, принять во внимание, что такие термины суть не четыре синонима, но четыре различных термина, которые означают столько же ступеней действий огня. Первый из них – теплится, второй – зажигается, третий – горит, четвертый – пылает в том, что затеплилось, зажглось и загорелось. И так же обозначены у Энтузиаста желание, внимание, прилежание, страдание, в которых ни на миг не чувствуется изменения.

Чикада. Почему вы подводите их под общее понятие страдания?

Тансилло. Потому что объект, который есть божественный свет, в этой жизни существует больше в трудолюбивом пожелании, чем в спокойном пользовании, потому что наша мысль по отношению к нему – как глаза ночных птиц по отношению к солнцу.

Чикада. Переходите к дальнейшему, так как из сказанного можно понять все.

Тансилло. На следующем нашлемнике изображена полная луна с девизом: Я всегда подобна себе и светилу. Этим он хочет сказать, что он подобен всегда светилу, то есть солнцу и луне, как она показана здесь, полная и ясная в цельном круге; и чтобы ты смог лучше понять это, я хочу заставить тебя послушать то, что написано на табличке:

[32]

Это, мне кажется, может означать, что его частный разум всегда подобен универсальному разуму, то есть вечно освещаем последним на всем полушарии, хотя, в силу своих низших возможностей и под влиянием своих собственных действий, он то затемняется, то более или менее светлеет. А может быть, это должно означать, что его созерцательный интеллект (который всегда неизменно присутствует в действии) всегда обращен и более действенен по отношению к человеческому разуму, обозначаемому в виде луны, потому что, так же как она именуется низшей из всех звезд и самой близкой к нам, так и разум, просветитель всех нас (в этом состоянии), есть последний в ряду других разумов, как замечает Аверроэс и другие более тонкие перипатетики. Этот разум по отношению к потенциальному интеллекту то закатывается, поскольку не находится в каком-либо действии, то как бы поднимается, то есть восходит снизу, от темного полушария, то показывает себя пустым или же полным, соответственно чему и дает более или менее света разума; его шар то темный, то светлый, так как то показывается в виде тени, подобия и следа, то все более и более явственно; то склоняется к югу, то поднимается к северу, то есть то все более удаляется от него, то все более приближается. Но интеллект в действии, в своем постоянном труде (потому что этого нет в человеческой природе и в условиях, в которых он пребывает таким стареющим, повергаемым, борющимся, призываемым, беспокоящимся, рассеянным и как бы раздираемым низшими силами), всегда видит свой объект устойчивым, твердым и постоянным, всегда полным и в неизменном сиянии красоты. Поэтому объект его постоянно отнимает себя у него, поскольку не уступает себя ему, и всегда отдает себя ему, поскольку уступает ему себя; всегда так же жжет его в страсти, как и всегда плещет для него в мысли, всегда столь жесток в уклонении от того, от чего должен уклоняться, как и всегда столь прекрасен в общении с тем, что стоит перед ним; всегда мучает его тем, что отделен от него расстоянием, как и всегда доставляет ему наслаждение, будучи соединен с ним в страсти.

Чикада. Однако примените эти ваши слова о разуме к изречению.

Тансилло. Там сказано: Я всегда подобен себе; это означает, что при помощи моего постоянного упражнения, соответственно интеллекту, памяти и воле (ибо не хочу иное вспоминать, понимать и желать), я всегда подобен себе, равно как, насколько могу постичь это постоянство, во всем подобен также всему предстоящему, и я не отвлекаюсь рассеянностью мысли и не затемняюсь недостатком внимания, так как нет такой мысли, которая отвлекла бы меня от того света, и нет такой необходимости в природе, которая обязывала бы меня уменьшать внимание. Я всегда подобен себе под его углом зрения, потому что он неизменен в сущности, в добродетели, в красоте и в действии в отношении тех вещей, которые постоянны и неизменны в отношении к нему. Далее сказано: и светилу, потому что по отношению к солнцу, освещающему ее, луна всегда одинаково освещена, будучи все время равно обращенной к нему, а солнце всегда подобным же образом шлет ей свои лучи; и хотя эта видимая глазами луна с земли кажется то темной, то светящейся, то более или менее освещенной и освещающей, все же она со стороны солнца всегда освещена в равной мере, потому что получает от него лучи по меньшей мере в заднюю сторону всего своего полушария, так же как и наша земля равным образом всегда освещена в полушарии, хотя с водной поверхности время от времени она не одинаково посылает свой блеск луне (которая, как и многие прочие неисчислимые звезды, считается нами иной землей); это бывает, когда земля посылает его ей, имея в виду совместно проходимые фазы нахождения то земли, то луны ближе к солнцу.

Чикада. Почему этот разум изображен в виде луны, светящей полушарием?

Тансилло. Всякого рода разумы изображаются в виде луны, поскольку они участвуют в действии и в возможности и поскольку они имеют свет и от собственной материи, и по соучастию, получая его от другого; это значит, что они не являются светом по себе и по своей природе, но благодаря солнцу, которое есть первый разум, чистый и абсолютный свет, так же как и чистое и абсолютное действие.