Эмиль Бутру - Наука и религия в современной философии
- Название:Наука и религия в современной философии
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Красанд
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:978-5-396-00102-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Эмиль Бутру - Наука и религия в современной философии краткое содержание
В предлагаемой книге ее автор, известный французский философ Э. Бутру (1845–1921), пытается найти пути разрешение конфликта между наукой и религией при помощи противопоставление натуралистического и идеалистического направлений. Во введении дается исторический обзор отношений между религией и наукой с античных времен до современной автору эпохи. В первой части автор подробно разбирает важнейшие натуралистические теории: позитивизм О. Конта, эволюционный агностицизм Г. Спенсера, монизм Э. Геккеля и т. д. Вторая часть посвящена идеалистическому направлению — учениям А. Ричля, У. Джемса и др.
Рекомендуется философам, историкам и методологам науки, студентам и аспирантам гуманитарных вузов, всем заинтересованным читателям.
Наука и религия в современной философии - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Что же представляют из себя эти принципы? С научной точки зрение это только отрицания. Это субъективные фантомы, заступившие место объективных причин; наш разум их игнорирует, так как они, как таковые, для него недоступны. объяснения, основанные да этих принципах, устанавливают лишь одно: что рассматриваемые явление не могут быть объяснены теми действующими причинами, которые нам доступны. Путем логической уловки мы, прибегая к идеям, к целям, к неуловимому для науки содержанию сознательной жизни, облекаем эти ускользающие от нас объекты в неподвижные формулы, делаем из них нечто в роде существ и механических сил и пользуемся ими, как действующими причинами. И мы думаем, что этим путем мы даем научное объяснение. Но, очевидно, нет никакой возможности научно определить смысл и значение такого рода объяснений. Откуда берется духовная жизнь, стремление к прогрессу, претензия пересоздавать заново и улучшать природу? Чего мы хотим, куда мы идем? Сводить все эти возможности к необходимости, все это идеальное к реальному, все это неопределенное грядущее к законченным, данным вещам, значит очевидно рассматривать сознание, как сплошную мистификацию. Во что же тогда обращаются все основывающиеся на нем объяснения? Не являются ли они иллюзорными объяснениями явлений, которые, в свою очередь, сами иллюзорны.
С чисто научной точки зрения, идеи эти представляют только отрицание: отрицание возможности механического объяснения. Но тут опять и опять приходится отметить, что отрицание это не полное, что оно предполагает соответственное утверждение. Какое применение мог бы сделать из этих понятий ученый, если бы он должен был, подобно математику, не обращать внимание на их субъективный и практический смысл? Он не может и подумать об этом, ибо как раз субъективный смысл облекает он в данном случае именем научного понятия. Когда астроном в основу своих рассуждений берет кажущееся вращение солнца вокруг земли, он прекрасно сознает, что он может рассуждать совершенно так же, но гораздо удобнее, допустив, что земля вращается вокруг солнца. Но если бы моралист или социолог попытался перевести на язык объективных терминов ту субъективную видимость, с которой он имеет дело, он оказался бы на полюсе, противоположном интересующей, его реальности, и вовсе не был бы в состоянии рассуждать. Для того, чтобы говорить о людях, о их индивидуальности, о их личности, о их солидарности, о их личном или коллективном сознании, необходимо допустить, что термины эти имеют известное значение, но с точки зрение объективной науки это весьма сомнительно. объяснение явлений при помощи этических или социологических понятий представляет из себя лишь плохо замаскированную апелляцию к объяснениям, превышающим компетенцию строго научной этики и строго научной социологии.
Одним словом, согласно философам, взгляды которых мы здесь рассматриваем, границы науки не являются простым отрицанием. Скорее мы имеем здесь указание на некоторую трансцендентную для нас реальность, без которой сами эти границы были бы непонятен, и о которой ученый не должен окончательно забывать, раз он хочет, чтобы его понятия имели конкретное значение, позволяющее их утилизировать. Итак, наука не есть нечто абсолютно нейтральное. Она ориентирована определенным образом; и если ориентировка эта носит очень общий характер, то во всяком случае она направлена в сторону тех же самых объектов, которые постулирует религиозное сознание.
Следовательно, религия не представляет произвольной концепции, которую наука, пожалуй, согласна теоретически терпеть, но с которой она ничем не связана: наука сама бессознательно ищет религии.
Таким образом, религия, свободно развиваясь на почве присущих ей начал, может быть уверена, что ее утверждение в своих основных чертах совпадут с постулатами науки. Благодаря этому религия проникается белее интенсивным стремлением усвоить себе из науки все то, чем эта последняя может служить ее делу; и в самом деле, мы видим, что религиозные мыслители данного направление не только не чуждаются науки, как, посторонней и враждебной силы, но всеми силами призывают ее себе на помощь, чтобы выработать относительно исторической и естественной стороны религий возможно более верное, основательное и полное, а следовательно наиболее достойное религии и наиболее действительное представление.
IV
НЕ УСТРАНЕННЫЕ ТРУДНОСТИ
И, конечно, такой способ понимание и осуществление единства религии и науки представляется одним из наиболее сильных и наиболее убедительных. Тем не менее сомнительно, чтобы он мог вполне удовлетворить сознание ученого и сознание религиозного человека.
Какие бы усилия ни употреблял спиритуалист, для того чтобы совершенно беспристрастно, не предъявляя никаких предвзятых требований, регистрировать выводы науки, попытки его истолковать границы науки в смысле благоприятном для религии, всегда рискуют натолкнуться на оппозицию ученого. Если для науки существует какой-либо основной догмат, так только один: наука не знает, куда она идет. Если она даже признает свои границы, она ни в коем случае не знает того, что лежит за ними, и всякое истолкование ее незнания, как достоверности, для нее подозрительно. Наука особенно ревностно отстаивает свою независимость, свою автономию, свое право не знать.
С другой стороны и религиозное сознание не может не изумляться тому, что его заставляют добывать у науки санкцию своего существования. Правда, оно вовсе не хочет восставать против результатов научного доказательства. Оно охотно признает, что между ним и наукой должна быть известная связь, что религия и наука не могут быть существенно разнородны, ибо, если Бог существует, он есть причина того мира, законы которого изучаются наукой; и, очевидно, совершенно невозможно, чтобы между причиной и действием не было никакой связи.
Но религиозное сознание с своей стороны требует себе автономии, требует свободы развития. Как всякая жизнь, оно хочет быть самим собою и развертывать изнутри свои способности. И оно боится оказаться связанным в рассматриваемой системе, которая все же подчиняет, по-видимому, право религии на самообнаружение контролю научных взглядов.
Итак, в этой философии границ науки ни наука, ни религия не чувствуют себя в полном обладании той автономией, которой обе они требуют.
Правда, данная проблема, как кажется, превосходит силы самого изощренного интеллекта. Ибо требуется установить такой взгляд на религию, который с одной стороны признает за ней право свободно развиваться согласно собственным принципам, с другой стороны соединяет ее известной доступной для разума связью с наукой.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: