Эмиль Бутру - Наука и религия в современной философии

Такова основа так называемых догматов, являющихся, необходимым составным элементом всякой действительной религии.

Основных религиозных догматов насчитывается два: во-первых, бытие Бога, — Бога живого, совершенного, всемогущего; во-вторых, связь— также живая и конкретная — между Богом и человеком.

Было бы несогласно с фактами сказать, что идея Бога оставлена современным разумом. Правда, разум мало-помалу покинул идею божества внешнего и материального, которое представляло бы лишь удвоение или разрастание естественного бытия. Но с другой стороны разум все более и более проникается понятиями, которые, если их точно определить и углубить, как раз соответствуют тому, что религиозное сознание почитает под именем Бога.

Видимая природа есть всегда диссоциация, рассеяние, деградация, разрушение. Но мы мечтаем о сохранении, о сосредоточении, о примирении и о вселенской гармонии. Развитие одного индивидуума по естественному ходу вещей предполагает подавление некоторых других индивидуумов. Сверхчеловек Ницше нуждается в рабах. Зло есть в нашем мире условие блага, и при том условие, по-видимому, необходимое. Кем создан этот мир? Добрым или злым началом? Богом или дьяволом? Бог, благо, любовь, совершенство создало святых, смиренных, справедливых, подвижников самопожертвования. Но дьявол послал в мир голод, страдание, ненависть, зависть, вожделение, ложь, преступление, войну; и тем он пробудил активность человека и создал его прогресс. Все чудеса науки, промышленности, социальной организации, справедливости, искусства, религии, поэзии, воспитание являются с этой точки зрение лишь средствами, изобретенными человечеством для того, чтобы отразить осаждающее его зло или, по крайней мере, забыть о нем. Уничтожьте зло, и благо снова погрузится в первоначальное ничто 61).

Но именно против этого закона природы и протестует человеческий разум. Он хочет делать добро при помощи добра, а не при помощи зла; он хочет, чтобы свобода, благосостояние, добродетель одних не были неразрывно связаны с нищетой, рабством, развращением других. Он приписывает всему тому, что есть, и что само по себе представляет нечто положительное и живое, идеальную форму, ценность, право на существование и развитие. Он считает существующим прошлое, которого уже нет, и будущее, которое, быть может, никогда не наступит. Он хотел бы, чтобы сохраняли свою свободу и развивались вполне автономно все формы человеческой активности: наука, искусство, религия, частные доблести, доблести общественные, производство, национальная жизнь, жизнь социальная, общение с природой, с идеалом, с человечеством.

Мало того, разум замыслил установить среди множества элементов, кажущихся совершенно разнородными, согласие, гармонию, солидарность. Он требует, чтобы каждая вещь была всем тем, чем она может быть, в идеальном смысле слова; чтобы она осуществила максимум доступного для нее совершенства и в то же время была в неразрывной связи с целым и жила именно этою связью.

Возможно ли осуществить подобного рода цель?

Нельзя не признать, что это не выполнимо в плане природы, которая инертна и индифферентна к внутренней ценности существ, поскольку вообще возможно с точки зрение природы говорить о существах. Это превосходит также силы нашей рассудочной логики, которая, сведя вещи к понятиям, умеет лишь их отождествить или же объявить несовместимыми. В особенности не возможно это на почве догматических систем теологии, которые апеллируют только к категориям вечности, неподвижности, качества и статического единства.

Но уже сама природа, если не с узко научной точки зрения, то с точки зрение разума в широком смысле слова, есть нечто большее, чем простой механизм. Разве мы можем сказать с уверенностью, что в своей живой реальности она есть только бытие, а не совокупность существ? Жизнь, если мы принимаем ее за реальность и рассматриваем ее в ее специфических особенностях, рисуется нам, как гармоническое и сравнительно постоянное единство различных веществ и свойств, чего механические силы, предоставленные самим себе, никогда бы не смогли осуществить.

По аналогии с жизнью мы можем мыслить такое существо, в котором соединялось бы и пребывало все то, что обладает возможною формою существования и совершенствования, существо, которое было бы единым и в то же время множественным, не как совокупность материальных, расположенных друг возле друга, элементов, а как подвижная и текучая бесконечность сознания, личности. Если эта идея, выходящая за пределы опыта, и не навязывается разуму механически, то все же она вполне соответствует природе человеческого разума, как об этом свидетельствуют и предание народов и размышление мыслителей. Бытие, представляющее собою эту идею, и есть то, что религии называют Богом.

Второй основной догмат религий есть общение человека с Богом. Христианская религия так определяет это общение: „Бога никто никогда не видел; если мы любим друг друга, Бог живет среди нас“. Другими словами, Бог есть любовь, а любовь есть общение, способность жить в другом. Любить — значит подражать Богу, стать причастным бытию Божию, жить в Боге и через Бога.

Эти идеи, составляющие самое сердце христианства, очевидно, в высшей степени соответствуют стремлениям самого разума. Существо, в котором должно примириться, сжиться и гармонично пребывать все то, что заслуживает бытия, мы естественно представляем себе и как образчик, которому стремится подражать интеллект в тех объектах, которые он создает, и как источник моральной энергии, в котором воля, борющаяся за идеал добра, может черпать все новые и новые силы. Верить в Бога, верить в вечный союз всех совершенств, которые в этом пространственном и временном мире не совместимы, значит верить, что несовместимость эта только кажущаяся, и что существует сила, способная из самого блага сделать условие и средство получение блага.

Бог, как единство совершенства и бытия, Бог — любовь, Бог — отец, Бог — творец и промыслитель, — все эти идеи отвечают запросам разума. И однако идеи эти отнюдь нельзя назвать ясными и отчетливыми, нельзя даже представить себе, что они когда-нибудь могут сделаться таковыми. Это идеи смутные и символические, и тем не менее в высшей степени реальные, обладающие огромной мощью.

Еще больше оснований имеем мы приписать исключительно символическое значение тем выражениям, посредством которых интеллект старается сделать эти понятия все более и более конкретными, а следовательно все более и более доступными для всех, все более и более способными направлять волю человека. Однако и эти внешние формы имеют свое законное право на существование, поскольку они могут быть примирены в живом разуме с основными предпосылками нашей жизни и нашей науки… Ведь и наука, как чистое искание истины, н жизнь, ищущая себе смысла, сами связаны с этим существом, ибо только в нем одном бытие совпадает с ценностью, совершенство с реальностью.