Дэвид Лоуренс - Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность

Большинство сновидений не имеют ни малейшего смысла, и лишь наивные, мещанские натуры придают значение всем своим снам. Лишь очень редко сновидения имеют какой-то смысл. И случается это тогда, когда внешний, механический или случайный мир смерти таит для нас какую-либо угрозу. Когда из мира смерти исходит какая-либо угроза, сновидение может оказаться настолько живым, что оно действительно оставляет сильное впечатление в нашей душе, и только в этих случаях мы должны обращать на него сколько-нибудь серьезное внимание.

Но кошмары могут нас мучить целую ночь и по той тривиальной причине, что за ужином мы объелись блинами. Правда, в этом тоже есть угроза механической остановки всех потоков нашей системы. Помехи иногда приобретают столь серьезный характер, что это влияет на работу сердца и легких, и эти жизненно важные органы в свою очередь воздействуют на первичные центры сознания.

Таким образом, мы видим, что работа спящего сознания прямо противоположна работе подлинного, живого сознания. В живом сознании первичные аффективные центры контролируют жизненно важные органы. Когда же мы находимся под властью сна, имеет место нечто обратное. Жизненно важные органы, испытывая помехи в своей спонтанно-автоматической деятельности, в конце концов начинают гневно «расталкивать» аффективные центры сознания, стараясь пробудить их от сна. И этот протест в виде некоего образа достигает нашего разума.

Образы, вызванные ночными кошмарами, нередко имеют механический характер: то мы падаем в ужасную пропасть, то оказываемся запертыми в каком-то подвале. Эти образы — чисто механическая «интерпретация» реальных физиологических ощущений. Образы падения, или полета, или попыток убежать от кого-то с ощущением невозможности оторвать от земли ноги, или стараний проникнуть в какие-то немыслимо узкие отверстия — все это является непосредственной интерпретацией нашим спящим сознанием физиологических феноменов кровообращения и пищеварения. Это отражение в «видящем» сны сознании «образа» сердца, деятельность которого затруднена, например накопленными в организме газами от несварения желудка, — сердца, выбитого из колеи привычной циркуляции земной полярности и как будто летящего над бездной или падающего в бездну, рывок за рывком, скорее всего в соответствии с ритмом сердцебиения. Точно так же и сон о том, что нужно бежать, а ты не можешь, потому что тебя будто парализовало и ты не в состоянии поднять ногу, вызывается все тем же затрудненным сердцебиением, ритм которого нарушен какой-то физической помехой. Эта помеха приводит к механическому давлению на сердце желудочных газов или крови, от чего оно смещается влево и вы начинаете задыхаться, а от этого, в свою очередь, у вас создается ощущение, что ноги у вас стали ватными и не слушаются вас. Или же, напротив, сердце смещается вправо, и у вас появляется ощущение падения или полета. Сердце телеграфирует о своем беспокойстве сознанию и пробуждает его от сна. Душа, пробудившись, немедленно начинает действовать и «разбираться» с помехой, оказавшейся непреодолимой для обычной ночной работы организма в автоматическом режиме. Примерно таким же образом возникают и сны о заточении в подвале или о попытках протиснуться сквозь узкую дыру. Они являются прямой интерпретацией в мозгу проблем с кровью, проталкивающейся сквозь суженные артерии сердечных клапанов.

Большинство сновидений вызываются сигналами крови, поступающими в нервы и нервные центры. А сердце выступает в роли узловой станции крови. Кровь обладает своей собственной индивидуальностью и своим собственным сознанием — глубоким элементарным сознанием механического или материального мира. В крови содержится система нашего наиболее элементарного, близкого к материальному сознания. Во время сна это материальное сознание воздействует на нервы и мозг. В результате мы чувствуем, пробуждаясь, боль или дискомфорт. Если же мы продолжаем спать, то сигнал о дискомфорте преобразуется в сновидения, являющиеся чуть ли не чисто материальным феноменом, наподобие миража.

Ночные кошмары, содержащие в себе образы чисто механического происхождения, могут нас пугать или шокировать, но этот шок не проникает в нашу душу. Утром мы с радостью обнаруживаем, что душивший нас ночью кошмар, воспринимавшийся нами во сне как пугающая реальность, оказался не более чем сновидением. Чисто механические, временные помехи физиологической работе организма, случающиеся во время сна и приводящие к дурным сновидениям, — пустяки для живой, целостной души. Такие сновидения естественны, особенно если мы съедим много блинов на ужин. Но на этом все и кончается.

Есть, однако, сновидения иного рода — навязчивые сны, систематически и регулярно преследующие нашу душу. Это сновидения, не имеющие отношения к физиологии, а к одному лишь нашему внутреннему «я». Как мы знаем, жизнь состоит из реакций и взаимодействий, инициируемых большими центрами первичного сознания. Если начать цепную реакцию от одного центра, то она неизбежно будет стимулировать деятельность другого центра, находящегося в этой единой цепочке. Например, в подростковом возрасте у меня может развиться глубокая любовь к моей матери. Это будет стимулировать «взрослую» любовь, определяемую нижними центрами. Пусть сознательно я допускаю только верхнюю, душевную любовь, динамически поляризованную в верхних центрах, однако, после того как в верхних центрах установится циркуляция взрослой любви, начнется, помимо моей воли, и соответствующая ей деятельность нижних, чувственных, центров взрослой любви.

В дневное время деятельность нижних центров сознательно отвергается. Происходит их подавление. Но заканчивается день, и движение ночного потока в этих центрах взрывает все преграды и высвобождает подавленную психическую деятельность. И образ матери фигурирует в страстных, беспокойных, смущающих душу снах.

Фрейдисты усматривают в этом доказательство подавляемого желания инцеста. Но не слишком ли это просто? Ведь значение сна никогда не равно его содержанию. Сон — это состояние, когда мы отданы на произвол автоматических процессов неживого мира, и давайте об этом не забывать. Сны по своей природе — явление автоматическое. Психика хранит в себе лишь несколько важных динамических образов. В вышеприведенном примере с подростком, которому снится его мать, мы имеем дело с возбужденным, но не привязанным к определенному объекту сексуальным влечением, которое вызывает определенные осложнения в нормальной работе организма. Мы также имеем дело с образом матери — динамическим, чувственным образом. А автоматический характер процесса сна, беспрепятственно совмещающего сексуальное ощущение с одним из важных динамических образов из арсеналов психики, приводит к инцестуозному сновидению. Но является ли это доказательством подавленного инцестуозного желания? Совсем наоборот.