Карл Маркс - Собрание сочинений, том 26, ч.3

Отсюда с очевидностью следует, что то количественное отношение, в котором товары обмениваются друг на друга как потребительные стоимости, есть, правда, выражение их стоимости, их реализованная стоимость, но не сама их стоимость, так как одно и то же стоимостное отношение выражается в совершенно различных количествах потребительных стоимостей. Бытие товара как стоимости не выражено в его собственной потребительной стоимости — в его бытии как потребительной стоимости. Стоимость товара проявляется в его выражении в других потребительных стоимостях, т. е. в том отношении, в каком эти другие потребительные стоимости обмениваются на данный товар. Если 1 унция золота = 1 тонне железа, т. е. если небольшое количество золота обменивается на большое количество железа, то разве в силу этого стоимость унции золота, выраженная в железе, больше стоимости железа, выраженной в золоте? То, что товары обмениваются соответственно содержащемуся в них труду, означает, что они равны, что они суть одно и то же, поскольку представляют одно и то же количество труда. Это, следовательно, вместе с тем означает, что каждый товар, рассматриваемый отдельно, есть нечто [816] отличное от его собственной потребительной стоимости, от его собственного бытия как потребительной стоимости.

Стоимость одного и того же товара, не изменяясь, может быть представлена в бесконечно различных количествах потребительных стоимостей, сообразно с тем, выражаю ли я ее в потребительной стоимости того или другого товара. Это не изменяет стоимости, хотя и изменяет ее выражение. Точно так же и все те различные количества различных потребительных стоимостей, в которых можно выразить стоимость товара А, суть эквиваленты и относятся друг к другу не только как стоимости, но и как равновеликие стоимости, так что, когда эти весьма различные количества потребительных стоимостей замещают друг друга, стоимость остается столь же неизменной, как если бы она не получала выражения в совершенно различных потребительных стоимостях.

Если товары обмениваются в том отношении, в каком они представляют одинаковые количества рабочего времени, то их бытие как овеществленного рабочего времени, их бытие как воплощенного рабочего времени, есть то, что их объединяет, то, что составляет их тождественный элемент. Как такие продукты труда, товары качественно суть одно и то же и различаются между собой лишь количественно, в зависимости от того, представляют ли они больше или меньше одного и того же, — а именно, рабочего времени. Стоимостями они являются как выражения этого тождественного элемента, а равновеликими стоимостями, эквивалентами, они являются постольку, поскольку они представляют одинаковые количества рабочего времени. Чтобы их в качестве величин можно было сравнивать между собой, они уже должны быть одноименными величинами, качественно тождественными.

Именно в качестве выражений этого единого начала эти различные вещи суть стоимости и относятся друг к другу как стоимости, а этим самым дана и разница в величине их стоимостей, их имманентная мера стоимости. И только поэтому стоимость одного товара может быть представлена, выражена в потребительных стоимостях других товаров как в ее эквивалентах. Таким образом, и сам отдельный товар как стоимость, как бытие этого единого начала, отличен от самого себя как потребительной стоимости, как вещи, — совершенно независимо от выражения его стоимости в других товарах. Как бытие рабочего времени товар есть стоимость вообще, как бытие количественно определенного рабочего времени он есть определенная величина стоимости.

Для нашего умничающего пачкуна характерны такие обороты, как: «если мы понимаем под этим то-то, то мы не понимаем под этим того-то», и vice versa {55} . Наше «понимание» не имеет ни малейшего отношения к существенным признакам той вещи, о которой мы говорим. Когда мы говорим о меновой стоимости какой-нибудь вещи, мы понимаем под этим прежде всего, конечно, те относительные количества всякого другого товара, которые могут быть обменены на первый товар. Но при более близком рассмотрении мы найдем следующее: чтобы то отношение, в каком данная вещь обменивается на несчетное количество других вещей, но имеющих с ней решительно ничего общего, — и даже если между ними имеется природное или другое сходство, оно при обмене не принимается во внимание, — чтобы это отношение было устойчивым отношением, все эти различные, разнородные вещи должны рассматриваться как соответственные выражения одного и того же общего им всем единого элемента, элемента, совершенно отличного от их природного существования или внешнего вида. Далее, мы еще найдем, что если наше «понимание» имеет какой-либо смысл, то стоимость какого-нибудь товара есть не только нечто такое, что роднит его с другими товарами и отличает его от других товаров, но что она есть такое качество, которым товар отличается от своего собственного существования как вещи, как потребительной стоимости.

«Повышение стоимости предмета А означает только стоимость, измеряемую в предметах В, С и т. д., т. е. стоимость в обмене на предметы В, С и т. д.» (цит. соч., стр. 16).

Чтобы можно было стоимость предмета А, например книги, измерять в предмете В, в угле, и в предмете С, в вине, А, В, С как стоимости должны быть чем-то отличным от их существования как книги, угля и вина. Чтобы можно было стоимость А измерять в В, А должно иметь стоимость, не зависящую от измерения этой стоимости в В, и оба они должны быть [качественно] равны третьей вещи, которая выражается в них обоих.

Совершенно ошибочно говорить, что в результате этого стоимость товара превращается из чего-то относительного в нечто абсолютное. Наоборот. В качестве потребительной стоимости товар выступает как нечто самостоятельное. В качестве стоимости, напротив, он выступает как нечто лишь положенное [52], определяемое лишь его отношением к общественно необходимому, одинаковому, простому рабочему времени. Это настолько относительно, что при изменении требующегося для его воспроизводства рабочего времени изменяется и его стоимость, хотя действительно содержащееся в нем рабочее время осталось неизменным.

[817] В каком глубоком фетишизме погряз наш умничающий пачкун и как он относительное превращает в нечто положительное, разительнее всего показывает следующая фраза:

«Стоимость есть свойство вещей, богатство — свойство людей. В этом смысле стоимость необходимо предполагает обмен, богатство — нет» (цит. соч., стр. 16).