Георг Шустер - История тайных обществ, союзов и орденов

На основании собранного таким путем материала на несчастных иллюминатов была спущена презренная свора сыщиков и доносчиков и обещаны награды за розыск заговорщиков. Началась общая травля. Уличенный в принадлежности к ордену или упрятывался ночною порою в тюрьму, или без формального процесса изгонялся из страны — судьба, постигшая советника Цвака, профессора Боадера, маркиза фон Констанцо, гофрата Гертеля и других. Иногда, впрочем, Священный трибунал все же внимал голосу человеколюбия. По крайней мере, влиятельные графы фон Папленгейм и Гольштейн очень скоро были освобождены от преследования. Безуспешно молили обвиненные о справедливости, указывая на явную ложь и противоречия свидетелей, напрасно предлагали они противоположные доказательства. Обыск, произведенный 11 и 12 октября 1786 г. в квартире Цвака в его отсутствие, дал целую кучу документов, которые вскоре после того были опубликованы и разосланы всем европейским правительствам, с целью восстановить их против ордена. Но ни одна страна не нашла уместным принять предложение Баварии.

И все же смертный час братства пробил. Чего не Добились баварские фанатики, то сделала французская революция. То обстоятельство, что два таких влиятельных и уважаемых иллюмината, как Боде и майор фон

Буше, отправились в 1788 г. в Париж, дало повод к смехотворному обвинению, будто немецкие иллюминаты — отцы французских якобинцев. Как ни нелепо было это обвинение, тем не менее страх, обуявший тогда всю Европу под впечатлением ужасов, происходивших в Париже, создал для него сонмы легковерных поборников. И еще в 1798 г. клеветнические толки дали Робинзону и аббату Баруэлю материал для объемистых сочинений.

Мемуары ландграфа Карла Гессенского (1866) совершенно ясно свидетельствуют, что этот благочестивый мистагог перенес на невинные мечты иллюминатов о будущем впечатления, полученные им позднее от событий французской революции.

Орден иллюминатов исчез из общественной жизни, но когда именно — неизвестно. Его последние следы теряются в 1790 г. Но он не погиб. Неоднократные попытки приспособить его к изменившимся обстоятельствам времени не имели сначала успеха. Недоставало нужных для этого сил. Наконец, в 1880 г. в Мюнхен съехалось несколько франкмасонских мастеров с намерением воскресить иллюминатство.

Но лишь в 1896 г. Энгельсу удалось наново организовать дело Вейсгаупта, дать ему прочное устройство и вдохнуть в него новую жизнь. Союз, бывший тайным при деспотическом строе, преобразился под влиянием более свободного режима настоящего времени в свободное, открытое общество, имеющее последователей не только в Германии и Австро — Венгрии, но и во Франции, России и Америке. Правление ордена находится в Дрездене.

Вейсгаупт сам признался, что свое общество он организовал на основании устава и деспотических форм управления Ордена иезуитов. Многие из его постановлений были бессмысленны и неразумны, но им руководили добрые намерения, и это не подлежит сомнению.

Во «всеобщих постановлениях ордена» Вейсгаупт подробно останавливается на задачах своего общества. «Для успокоения как кандидатов, так и действительных членов этого союза и для предупреждения всяких неосновательных предположений и сомнений орден прежде всего заявляет, что он не имеет целью никаких деяний, которые послужили бы во вред государству, религии или добрым нравам, и не поощряет к таковым своих членов. Все его намерения и труды сводятся лишь к тому, чтобы возбудить в человеке интерес к улучшению и совершенствованию его нравственности, чтобы воспитать в нем человечные и общественные инстинкты, воспрепятствовать выполнению дурных намерений, защитить угнетенное, страждущее юношество от несправедливости, оказать поддержку достойным и сделать всеобщими большей частью остающиеся еще сокровенными человеческие познания. Ведь истинная цель ордена: он сам ни к чему более и не стремится. Отдельные пункты требуют взаимной поддержки простоты, верной дружбы, стремления к внутреннему и внешнему совершенству, любви к человечеству, добродетели и честности, от одаренных членов — распространения искусств и наук, далее уверенности, домовитости, довольства своим положением, почтения к старости, к высшим, не государственным должностным лицам, дружбы и любви к собратьям, вежливости и сострадания по отношению ко всем людям, усердия и стойкости в деле, качеств, свойственных хорошим отцам, мужьям и хозяевам».

Глава ордена вначале старался привлечь к своему делу такие круги, которые, воспитавшись под духовным воздействием иезуитов, не находили его предписаний столь несправедливыми, как люди, не знавшие иезуитского влияния. В более зрелом возрасте, набравшись жизненного опыта, Вейсгаупт существенно изменил свои воззрения.

10 марта 1778 г. Вейсгаупт писал Цваку, своему сотоварищу: «Моя цель — сделать производительным разум».

«Второстепенной целью я считаю оказание защиты, обеспечение против несчастных случаев и облегчение средств для достижения познания и усвоения наук.

Я стремлюсь более всего к распространению тех наук, которые могут иметь значение для благоденствия ордена и всего человечества, и стараюсь воспрепятствовать развитию других».

Ввиду этого ученикам лишь постепенно сообщались мысли и стремления ордена. Это сопровождалось несоразмерным количеством грубо чувственных приемов, представлявших собой удивительную смесь иезуитства и масонства, непостижимые таинственные движения человеческой души. Навсегда останется неразрешенной загадкой, каким образом серьезные и образованные люди могли увлекаться детской игрой.

Предложенные в члены «приличные люди» в течение некоторого времени подвергались заботливому наблюдению с точки зрения их пригодности для ордена.

Они назывались инсинуатами. Если инсинуат приводил в доказательство своей пригодности какую‑либо научную работу и заявлял о своей готовности вступить в орден, он становился послушником. Обязавшись подпиской строго соблюдать тайну, он должен был завести Diarim, в который он записывал все, «что ему сообщалось в ордене и что он о нем думал». По требованию главы ордена, он должен был показывать ему дневник. Послушник должен был также заполнять вопросные листки, из которых, кроме сведений о его личности, заносились подробности относительно его переписки, научных занятий, способов, какими он намеревался служить ордену. Далее он должен был делать заметки относительно «характера, деятельности, мировоззрения ученых и почитаемых деятелей старого и нового времени, об их мыслях, изречениях, чувствах». В конце месяца новичок должен был представить запечатанный пакет с надписью Quibus licet. В пакете заключался отчет о всех делах, связывавших его с орденом. Эта обязанность, нечто вроде исповеди, возлагалась на членов всех степеней. Никто не мог уклониться от нее, под угрозой денежного взыскивания. Если кандидат желал высказать какое‑нибудь свое тайное желание, то он прилагал к Quibus licet записку с надписью Soli. Если он желал довести свою просьбу до сведения высших должностных лиц, то вместо Soli он делал надпись Primo.