Отто Фридрих Больнов - Философия экзистенциализма

Исходя из богатства «переживания существования», «так-бытия» («das So-sein», которое вспомогательно по отношению к базовому «Dasein» — «здесь-бытие», «тут-бытие», «вот-бытие», «присутствие»), он раскрывает понятие существования, которое лежит «по ту сторону» всех содержательных данных и является «внутренним ядром человека», «неделимо и прекращается, когда человек мертв или душевно невменяем». «Существующий мыслитель» обращает внимание не на среду чистой мысли, а более акцентирует внимание на потребности и предпосылки своего бытия, мыслит моментами. Возникающий экзистенциальный опыт в культурно-философском плане он демонстрирует на сравнениях с опытом негативной теологии христианства и мистического опыта.

Экзистенциальный опыт строится на эмоционально-антропологически определяющей основе страха уничтожения, которая отсутствует в мистике. Он показывает, что экзистенциальная философия решительно разрывает бытие и мышление. Переживанию существования способствует пограничная ситуация смерти, опыт конечности человеческого бытия, что поворачивает мышление к житейским, временно-историческим предпосылкам его бытия, когда субъект внутренне участвует в своем мышлении. Происходит отрыв мышления отдельного, конечного человека от превосходящей его целостности всеобщей жизни, мира. Опыт пограничной ситуации и дает полное и конкретное понятие существования, которое направляет человека к самому себе и вынуждает его на поведение, которое Хайдеггер определяет как «решимость». Отрешившееся от мирской обусловленности, существование оказывается подвижничеством, а жизнь — глубоко антагонистическим единством смерти и вечного возрождения или воли к существованию (X. Ортега-и-Гассет), опасности и дерзкого вызова опасности.

Само понятие существования, по Больнову, фундаментально для западноевропейской мысли и восходит к различию между essentia и existentia сущего. Если essentia свидетельствует, что есть нечто, обозначает «так-бытие», сущность вещи, то existentia направлена на то, что нечто есть, обозначает бытие в смысле «вот-бытия*. Экзистенция подразумевает человеческое бытие, вырастающее на почве экзистенциального переживания. Существование нельзя мыслить чисто пространственно, налично, предметно, а лишь динамически нестабильно в опыте, который связан с напряженной рефлексией Dasein. Существование охвачено экзистенциально-философским знанием. Оно возможно как на основе отказа от понятийных формулировок, приведения его к экзистенциальному переживанию (Кьеркегор, Ясперс), так и через «содержательные данные определенного “Что”, когда "сущность” Dasein состоит в его существовании* (Хайдеггер). Больнов излагает Dasein как фундаментальный экзистенциал — «это сущее, что мы есть сами», т. е. сводит его к бытию конкретного индивидуума. Но Dasein уже есть то, что отличает человека от неодушевленного бытия (просвет бытия), и их уподобление животным (бытие масс, Dasein у Ясперса).

Dasein отличается от бытия внешних предметов способностью относиться к самому себе и потом к своей трансценденции (Ясперс). У Хайдеггера существование по своей сущности и есть трансценденция, которое указывает в преодолении свыше себя на другое — от внешнего приданного бытия человеку до самого человеческого Dasein. Время здесь присутствует потому, что смерть, раскрывая человеку конечность его бытия, уже присутствует в жизни, поскольку профилирует дазайн, задает ему собственную временность, новое качественное время в противовес количественному. Существование нельзя мыслить пространственно, оно добывается в прорыве, в прыжке, в мгновении, в преодолении трансценденции. Но судьба Dasein есть его история, в личной перспективе вмещающая Историю через экзистенциал повторения, через повторение вновь возможности (усиление интенсивности) существования в душе единичного. С решимостью встречай мгновение, предельное напряжение Dasein.

Существование в своих характеристиках (целостность, неделимость, безусловность, скачкообразность появления и исчезновения, энергийность) имеет отношение к подлинному человеческому бытию. Но «человеческое бытие в своей сущности чуждо мышлению», переживающий, «экзистирующий» мыслит моментами. Бытие — определенного рода событие. Здесь у Больнова намечено как бы чередование состояний, как у Хайдеггера (просвечивание-утаивание), — достижение и потеря существования. Моменты событийности оказываются моментами-событиями того или иного вида, наподобие дешифровки Сартром судьбы Г. Флобера («Идиот в семье»). Экзистенциальная философия у Больнова имеет два полюса — переживание существования и переживание смерти (трагизм, драматизм, эмоциональная напряженность и экзистенциалы — тревожность мира, незащищенность Dasein, пограничная ситуация и др.). Dasein — пограничная ситуация границы существования человека, но ему присущ и «онтологический страх* как «страх головокружения свободы», страх ежем-гновенного ничто; но есть и страх собственной смерти, ощущение опасности, чуждости окружающего мира, «Бытие-в-мире», «заброшенность» Dasein можно понимать двояко: «на почве человеческой конечности» и «из первоначального опыта полагания границ в существе самого человека».

Раскрывая образ человека в экзистенциальной философии, Больнов противопоставляет его «замкнутому» пониманию в философии прошлого: современность уходит от него через принцип неопределенности в экзистенциальной сфере, через богатство антропологических данных. Демонстрирует подобное Больнов в сравнении с философией жизни. До определенного момента экзистенциальная философия и философия жизни шли вместе, а затем последняя отстала, поскольку экзистенциальная философия радикализирует в эпоху модерна философию жизни через субъективизм (экзистенциальный, исторический, биологический), восстающего против идеалистического «холодного» объективизма. Так Целое мыслится уже под определенным углом зрения живого Я (Dasein), включенного в это огромное Целое. Радикальность же экзистенциальной философии состоит в том, что посредством существования она исключает Dasein из Целого, разрывает их путем несводи-мости. Если философия жизни не в силах охватить мир, совокупную жизнь из-за сложности, а деятельность не может освоить частности мира, из-за его величины и долговечности по отношению к краткости человеческой жизни, с которой он хронологически состоит в единой размерности, то в экзистенциальной философии мышление несводимо к бытию, а деятельность неизбежно ситуативна, уникальна в любой точке дистанции, время же задается самим существованием. «Экзистенциальная философия стоит на жизнефилософской почве соотнесения всех объективных порядков с их происхождением в человеке» и разыскивает внутри него прочную точку, на основании которой и преодолевается неопределенность философии жизни. Жизнеутверждающая философия жизни (общей Жизни и Я) заменяется философией драматизма единичного существования, со-бытия с другими. Даже одиночество Dasein есть со-бытие в мире. Сфера других, — первоначально данная человеку часть мира, из которой в ходе детского опыта выделяются животная, растительная жизнь, неодушевленное бытие, совместное бытие двух типов. Первое — экзистенция, но есть и масса — нечто среднее между типом совместного бытия и типом бытия-в-мире, сообщество противостоит подлинному отдельному Dasein. Прорыв к существованию необходимо исполняется в одиночестве единичной души, а каждый — в принципе есть как другой. Человек — не он сам, а в нем живет das «man», масса — омассовленное общественное бытие, которое с необходимостью разрушает экзистенцию и ставит опасности современности. Но чтобы пробиться к подлинности, освободиться от оков массового бытия, она вынуждена обходиться этим сообществом, а затем через новую форму экзистенциальной общности (Ясперс) формируется «подлинное со-бытие»(Хайдеггер), т. е. возможность реализовать подлинное существование не в замкнутой единичности, а посредством экзистенциальной коммуникации выйти к другим экзистенциям. Так и определяется другой путь — экзистенция и экзистенции, формирование экзистенциального сообщества.