Элвин Тоффлер - Война и антивойна

Страны Второй волны, с их более сложным экономическим и социальным строением, нуждаются в большем разнообразии связей с миром. Но и между промышленными странами глобальная взаимозависимость ограничена. Еще в тридцатых годах двадцатого века США, скажем, были партнером других стран только по тридцати четырем договорам и соглашениям. В 1968 году, когда в стране только начался поворот к экономике Третьей волны, США участвовали лишь в 282 таких договорах. «Страны дымовой трубы», вообще говоря, имеют лишь ограниченную взаимозависимость.

А Третья волна подталкивает высокотехнологичные страны к «пересвязанности». Как мы знаем, эти страны переживают болезненный внутренний процесс демонтажа и реконструкции. Гигантские корпорации и правительственно-чиновничьи структуры реорганизуются, делятся или теряют свое значение. На их месте возникают новые. Мелкие организации всех видов множатся и вступают во временные союзы и консорциумы, преобразуя общество в совокупность легко соединяемых и разъединяемых модулей. Рынки делятся на более мелкие, и само массовое общество индивидуализуется.

Этот внутренний процесс, который мы подробнее описали выше, не может не влиять на международные отношения страны. По мере его развития компании, социальные и этнические группы, ведомства и организации развивают колоссальное число внешних связей. Чем более они разнообразны, чем больше они ездят, экспортируют, импортируют и обмениваются информацией с внешним миром, тем больше формируют совместных предприятий, стратегических союзов, консорциумов и ассоциаций, переходящих границы. Короче, они входят в стадию «пересвязанности».

Это объясняет, почему с семидесятых годов число международных соглашений США с другими странами растет экспоненциально. Сегодня США входят в примерно тысячу договоров и в буквальном смысле десятки тысяч соглашений, и каждое, естественно, считается выгодным, но накладывает ограничения на поведение страны.

Таким образом, мы видим новую сложную глобальную систему, построенную из регионов, корпораций, церквей, неправительственных организаций и политических движений. Все они конкурируют, у всех разные интересы, и все отражают различную степень взаимодействия.

Пересвязанность порождает интересный, но незамечаемый парадокс. Япония, США и Западная Европа требуют все больше связей, им нужно повышать степень взаимозависимости с внешним миром, чтобы поддерживать свою передовую экономику. Таким образом, мы создаем очень странный мир, в котором самые сильные страны оказываются одновременно и наиболее связанными внешними обязательствами. Малые государства, менее зависимые от внешних связей, могут иметь меньше ресурсов, но часто могут развивать их свободнее — вот почему некоторые микрогосударства могут не просто обогнать США, но и бегать вокруг кругами.

И более того, когда мы втыкаем разнообразные компоненты в глобальную «материнскую плату» и соединяем их разными способами, мы сбрасываем в ноль их внутренние часы. Новая глобальная система работает, как оказывается, с тремя резко различными «тактовыми частотами».

Ничто так резко не отличает сегодняшний период истории от прежних, чем ускорение перемен. Когда мы впервые отметили это в нашей книге «Шок будущего» много лет назад, мир еще надо было убеждать, что события ускоряются. Сегодня мало кто в этом сомневается. Ускорение событий чувствуется на ощупь.

И это ускорение, частично вызванное более быстрыми средствами связи, означает, что в глобальной системе возникновение горячей точки и военный взрыв могут случиться в буквальном смысле слова за сутки. И реагировать на такие события надо раньше, чем правительство успеет переварить известия. Политики все больше и больше бывают вынуждены все быстрее принимать решения по вопросам, где они знают все меньше и меньше.

Но, как и «связанность», ускорение в глобальной системе не одинаково. Общий темп жизни, включая все, от скорости деловых сделок и до ритма политических перемен, темп технологических нововведений и другие переменные, медленнее всего в аграрных обществах, несколько быстрее в промышленных и несется со скоростью электрического тока в странах, переходящих к экономике Третьей волны.

Эти различия порождают совершенно разные точки зрения на мир. Например, для большинства американцев с их одним из самых высоких темпов будней, с обрезанными историческими горизонтами, трудно сопереживать чувствам воюющих арабов или израильтян, защищающих каждый свою точку зрения цитированием двухтысячелетних прецедентов. Для американцев история уходит очень быстро, и остается лишь текущий момент.

Такие различия в осознании времени даже влияют на стратегическое военное мышление. Зная нетерпеливость американцев, Саддам Хусейн считал, что США не выдержат долгой войны. (Может, он и был прав, но получил он войну короткую.) Аналогично, как мы видели, в военном деле Третьей волны временные факторы превалируют над пространственными, и велика зависимость от быстроты связи и перемещений.

Иначе говоря, мы строим не просто трехуровневую глобальную систему, но еще и такую, которая работает в трех разных полосах частот.

Это разделение натрое также меняет факторы, от которых будет зависеть жизнь и смерть стран. Все страны стараются защитить своих граждан. Им нужна энергия, продовольствие, капитал и доступ к воздушному и водному транспорту. Но помимо этого и еще некоторых основных вещей, потребности у них различаются.

Для экономики Первой волны существенными для выживания были земля, энергия, доступ к воде для орошения, провизия в отчаянные времена, минимальная грамотность и рынок для продукции сельского хозяйства и промышленного сырья. В отсутствие промышленности и интеллектуальных услуг на экспорт главными предметами продажи считались национальные ресурсы, от тропических лесов и запасов воды до рыболовных полей. Государства уровня Второй волны, все еще строящие свою экономику на дешевом ручном труде и массовом производстве, — это страны с концентрированной и интегрированной национальной экономикой. Они более урбанизированы и потому нуждаются в массовом импорте продовольствия, из своей деревни или из-за границы. Нужно колоссальное количество энергии на единицу продукции. Нужно сырье, чтобы работали заводы, — железо, сталь, цемент, лес, химикаты и так далее. Эти государства — дом небольшого числа глобальных корпораций. Они — главные загрязнители природы. И более всего им нужны экспортные рынки для товаров массового производства.

«Постнации» Третьей волны образуют последний слой трехуровневой глобальной системы. В отличие от аграрных стран, им не нужна дополнительная территория. В отличие от промышленных, им не нужны собственные обильные ресурсы. (Лишенная их, Япония Второй волны захватила Корею, Маньчжурию и другие богатые ресурсами регионы. Япония Третьей волны стала неизмеримо богаче и без колоний, и без собственного сырья.)