Айн Рэнд - Возвращение примитива

Героини феминистского движения — не те женщины, которые собственными усилиями обеспечили себе достойную жизнь, а те, кто объявляет, что их жизнь была бы пустой и невыносимой, если бы не материальная помощь симпатизирующего женскому движению государства. Женщина, которая не может самоутвердиться, потому что ей нечего утверждать, которая жаждет, чтобы о ней заботились «сестры», которая поддерживает систему квот и покорность коллективу, которая заявляет, что источник ее несчастий — не в ее иррациональных решениях, а в деспотизме культуры, становится образцом для подражания.

Из-за того, что феминизм считает волевые решения мифом, женщины обычно стандартно представляются жертвами. Так как они якобы не несут ответственности за то, что им не удается достичь какой-либо цели, их жалобы на любой неудовлетворенный каприз считаются признаком того, что их снова кто-то несправедливо обидел. Это выступает в качестве доказательства того, что женщины лишены положенной им по праву доли благ. «Феминистское сознание, — пишет один автор, — это сознание мучеников ».

Подлинный «мучитель» — это, конечно, сама реальность. Если женщина хочет быть принятой на какую-либо работу или поступить в какое-либо учебное заведение не потому, что она подготовлена к этому, а потому, что принадлежит к группе, желания которой не исполняются, значит, этому мешает реальность. Потому что реальность требует объективной оценки знаний и способностей. Реальность подчиняется непреклонному закону причинности, согласно которому работа может выполняться только тем, кто способен ее выполнить. Настоящий враг феминизма — объективность, то есть необходимость соответствовать требованиям реальности.

Но феминистки отрицают саму идею объективной реальности, потому что не обладающая свободой воли женщина не может выжить в таком мире. Она не может приспособиться к миру, который выдвигает такие жесткие требования. Ей нужна «гибкость» необъективного. Она чувствует себя в объективной реальности совершенно беспомощной, поэтому феминизм отменяет для нее эту реальность.

«Феминистский анализ, — говорит один профессор из юридической школы Университета Нью-Мексико, — начинается и заканчивается принципом, что объективная реальность — это миф».

Таким образом, феминистки восстают против «запретительных» методов, с помощью которых общество оценивает врачей, юристов, военных. Почему, вопрошают они, женщин должны оценивать по объективным стандартам? И если кто-то отвечает им: потому что этого требуют реальность и здравый смысл, они задают новый вопрос: почему женщины должны подчиняться реальности и здравому смыслу? Почему бы не позволить женщине создать более уступчивый мир, такой, который будет более благосклонным к ее желаниям? Почему бы ее не оценивать, к примеру, по степени сочувствия к больным, а не по способности к проведению хирургических операций, или по умению говорить, а не по способности к логическому анализу правовых принципов, или по степени дружелюбности к однополчанам, а не по тому, может ли она преодолеть полосу препятствий в полной боевой выкладке?

Как пишет президент Нью-Йоркского Сити-колледжа, жалуясь на отсутствие «разнообразия» в университетах:

«Высшие учебные заведения в Соединенных Штатах — производные западного общества, в котором мужские ценности типа ориентации на успех и объективности ценятся выше, чем сотрудничество, открытость и субъективность».

Почему, удивляются феминистки, факты, пусть даже непреложные, должны вставать на пути женских желаний? К примеру, почему сумма ежегодных взносов в пенсионный фонд для женщин выше только из-за того, что у них выше средняя продолжительность жизни? Почему они должны платить больше за медицинскую страховку только из-за того, что она включает в себя покрытие медицинских услуг, связанных с беременностью и родами? Почему женщина не может быть членом команды Dallas Cowboys или Венского хора мальчиков? Как заявила одна из феминистских организаций: «Не бывает честной и нечестной дискриминации».

В этой войне женщин с объективностью, между прихотями и реальностью, признание превосходства объективности и реальности считается дискриминацией.

Но поскольку реальность как таковая не слишком подвержена воздействию политических акций протеста, феминистки направляют свое недовольство против партии, на которую они возлагают ответственность за «изобретение» такой неудобной вселенной, — против мужчин.

Это мужчины активно продвигают идею объективности — утверждают феминистки — для того, чтобы держать женщин в подчиненном положении. Это мужчины специально отказываются исполнять женские желания, настаивая на том, чтобы о женщинах судили не на основании половой принадлежности, а на основании заслуг и способностей. Это мужчин нужно винить в том, что женщины работают стюардессами, а не летчиками, поддерживают футбольные команды вместо того, чтобы играть на поле, и занимают в компаниях должности секретарш, а не вице-президентов.

Феминистки видят, что мужчинам каким-то образом удается достичь успеха в реальном мире. Они каким-то образом получают работу, богатство, славу и счастье. Женщинам, чтобы достичь того же, как утверждают феминистки, нужно не учиться взаимодействовать с реальностью, а приспособить для своих нужд тех, кто замещает женщинам реальность, — мужчин. Каким образом? Действуя, как дети, которыми, как считают феминистки, они являются в метафизическом смысле, и самым бесцеремонным образом требуя, чтобы все их прихоти исполнялись мужчинами. Настаивая на том, чтобы мужчины обес печивали их «льготами» — в виде определенных квот на рабочие места, продвижения по службе, мест в колледжах и т. д. — за свой счет. (Метод домохозяек прошлого, которые стремились обеспечить себе материальное благополучие путем замужества, — это по крайней мере более честная форма зависимости.)

Женщина сама по себе — ничтожное существо, не обладающее собственной волей, а любой мужчина — подлый деспот, пользующийся ее беззащитностью: вот установка, составляющая каркас всей философии феминизма. Но в одной области эта установка совершенно бесстыдным образом выставляется напоказ — а именно в отношении секса.

Если верить феминисткам, секс между мужчиной и женщиной вовсе не является добровольным актом для обеих сторон. Например, профессор права Сюзан Эстрих пишет:

«Многие феминистки возразили бы, что до тех пор, пока женщина остается бессильной перед мужчиной, считать “да” знаком истинного согласия — заблуждение».

Другие представители движения уверены, что женщина никак не может самостоятельно принять решение о сексуальных отношениях.