Айн Рэнд - Возвращение примитива

Непристойность отношения к научному прогрессу как к «агрессии» против природы, дополняемого оправданием всеобщего людского рабства, в дальнейшей демонстрации не нуждается.

Но некоторые из омерзительных нелепостей, порожденных участниками экологического движения, отметить все же стоит.

На кого и на что они нападают? Не на роскошь, в которой живут «богатые бездельники», а на доступность «роскоши» для широких масс. Их возмущает тот факт, что автомобили, кондиционеры и телевизоры больше не являются игрушками для богатых, а стали доступными для среднего американского рабочего — возможность, не просто недоступная гражданам любой другой страны, но и кажущаяся им практически невероятной.

Что экологи считают нормальным существованием для рабочего класса? Жизнь, заполненную постоянным тяжким, монотонным, отупляющим трудом, без отдыха, без путешествий, без удовольствий — прежде всего без удовольствий. Эти витающие в облаках и прожигающие собственную жизнь гедонисты не понимают, что человек не может существовать исключительно трудом, что удовольствия — это необходимость и что телевидение приносит в жизни многих людей больше радости, чем все общественные парки и благотворительные учреждения, вместе взятые.

Что для них роскошь? Все, что выходит за рамки «минимальных потребностей» физического выживания, с объяснением, что человеку не пришлось бы трудиться так напряженно, если бы он не стремился удовлетворить «искусственные потребности», навязанные «коммерциализмом» и «материализмом». В реальности все обстоит наоборот: чем меньше отдача от труда, тем тяжелее этот труд оказывается. Заработать в Нью-Йорке на автомобиль гораздо проще, чем добыть пропитание в джунглях. В отсутствие механизмов и технологий задача простого выживания представляет собой кошмарную, калечащую тело и душу пытку. В «естественных условиях» добывание еды, одежды и укрытия отнимает у человека всю энергию и силу духа; он в этой нескончаемой битве обречен на поражение, так как любое наводнение, землетрясение или нашествие саранчи сводит все его усилия на нет. (Вспомните о 500 000 трупов, оставленных одним-единственным наводнением в Пакистане: это были люди, живущие без технологий.) Работать только для обеспечения минимальных жизненных потребностей — роскошь , которую человечество не может себе позволить.

Кто становится первой целью экологического крестового похода? Нет, вовсе не представители крупного бизнеса. Быть его жертвами в первую очередь обречены члены одной специфической группы населения — молодые, амбициозные и малообеспеченные. Молодые люди, которые вынуждены совмещать работу с обучением в колледже; молодые пары, строящие планы на будущее, старательно подсчитывающие финансы и время; юноши и девушки, мечтающие о карьере; пытающиеся пробиться художники, писатели и композиторы, которые вынуждены помимо развития своих талантов заниматься добычей средств к существованию; все целеустремленные люди, то есть лучшие представители человечества. Для них время — бесценный ресурс, в котором они нуждаются более всего. Они больше других выигрывают от использования электрокофеварок, замороженных продуктов, стиральных машин и облегчающих труд устройств. Если производство, а главное, изобретение таких устройств будет замедлено или ограничено экологическим движением, это будет одним из мрачнейших преступлений против человечества, в частности, потому, что агония жертв не будет публичной, их голосов никто не услышит, а их отсутствия никто не заметит, пока не сменится одно или два поколения.

Но есть и другая группа молодежи, авангард и пушечное мясо экологического крестового похода, производные «прогрессивного» образования — те, кто не имеет цели в жизни. Это юнцы с ограниченным, примитивным мышлением, неспособные думать и строить планы на будущее, неспособные осознать ничего, кроме настоящего момента. Для них время — враг, которого нужно убивать, чтобы избежать столкновения с внутренней пустотой и хронической тревогой. Будучи не в состоянии создать и преследовать какую-то собственную цель, они ищут и приветствуют тяжелую, чисто физическую работу, которую должен обеспечить, спланировать и направлять кто-то другой. Вы могли видеть это в жизни в так называемый День Земли, когда молодые люди, не утруждающие себя личной гигиеной, выходят на улицы Нью-Йорка, чтобы убирать на них мусор.

У этих молодых людей есть аналоги среди тех, кого они считают своими противниками, — среди представителей среднего класса. Когда-то я была знакома с одной домохозяйкой, всецело погруженной в домашний труд; ее муж предложил ей купить посудомоечную машину, которая была ему вполне по средствам; она отказалась, хотя не могла назвать причины своего отказа; однако очевидно, что она страшно боялась пустоты свободного времени.

Объедините пустой взгляд такой домохозяйки с неумытым лицом и вопящим ртом хиппи, и вы увидите портрет антииндустриальной революции.

Но это лишь ее последователи. Душа ее лидеров еще страшнее. Чего хотят эти лидеры добиться на практике? Я отвечу отрывком из «Атланта». Эта книга вышла в свет в 1957 году — и я должна сказать: меня не радует, что в данном аспекте она оказалась пророческой.

Это сцена, в которой Дагни Таггерт на конференции с экономистами-плановиками начинает понимать их мотивы.

«И тут Дагни увидела ответ — за их словами тайную предпосылку. Несмотря на голословную преданность этих людей веку науки, истеричную технологическую тарабарщину, их циклотрон и звуковые волны, ими двигало видение не промышленных достижений, а той формы существования, какую промышленники уничтожили: видение толстого, неопрятного раджи, глядящего в ленивом ступоре пустыми глазами, утонувшими в дряблых складках плоти, которому нечего больше делать, как перебирать драгоценные камни да время от времени вонзать нож в тело изголодавшегося, измученного трудом и болезнями человека, чтобы забрать у него несколько зернышек риса, а потом требовать рис у сотен миллионов таких же людей и таким образом превращать зернышки в алмазы. Раньше она думала, что промышленное производство для всех несомненная ценность, что стремление этих людей присвоить чужие предприятия служит признанием ценности таких предприятий. Она, дитя промышленной революции, считала невозможным и забытым, наряду с выдумками астрологии и алхимии, то, что эти люди знали посредством не мысли, а той невыразимой мерзости, которую именовали своими инстинктами и эмоциями: пока люди будут трудиться для выживания, они будут производить достаточно, чтобы человек с дубиной мог отнять большую часть произведенного, если миллионы людей будут согласны покоряться; чем усерднее люди работают и меньше получают, тем покорнее их дух; что людьми, которые зарабатывают на жизнь, передвигая рукоятки на электрическом щите управления, править не так просто, а теми, кто роет землю голыми руками, легко; феодалам не нужны электронные предприятия для того, чтобы пить до одури из кубков с драгоценными камнями, как не нужны раджам Народной республики Индия» [10] Рэнд А. Атлант расправил плечи. — Ч. III. — С. 284. .