Томас Джефферсон - Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2

Кристаллизация, химическое сродство, поляризация света, электрическое и магнитное притяжение и отталкивание являются активными свойствами.

Как это происходит, мы не знаем и, возможно, никогда не узнаем. Но факт не перестает быть фактом оттого, что мы не можем его объяснить.

Поскольку вся нервная система органической жизни непосредственно связана с головным мозгом через спинной мозг, не может быть трудностей в том, чтобы отнести к этой связи и те действия, которые называются симпатическими. Так бывает, когда головной мозг частично парализован из-за алкогольного опьянения, или смертельно парализован сильной дозой синильной кислоты, или когда рана, произведенная ржавым гвоздем, вызывает столбняк и т. д. В последнем случае, например, затронута нервная сила, влияющая на произвольно действующие мышцы, и источник болезни необходимо должен быть скрыт в нервной связи, в том, что Бруссэ называет иннервацией. В тех случаях, когда имеется явление, называемое симпатическим действием лекарств, установлено, что многие случаи зависят от всасывания, а другие — от нервной связи, в чем не может сомневаться никто, прочитавший очерк г-на Броди {26} о действии ядов.

Исходя из этого, мы можем объяснить забвение взрослыми людьми тех занятий, которыми их принуждали заниматься, когда они были молодыми. Так, когда девушка училась музыке, она после некоторой практики достигла умения играть в обычном концерте, но тем временем, возможно, она выходит замуж и перестает быть вынужденной делать то, что требует усилия в деятельности. Она забрасывает свою музыку, и ее фортепьяно становится просто частью обстановки в гостиной. Но если она принуждена упражняться до тех пор, пока все непроизвольные движения, сопровождающиеся в течение длительного времени усилием, не станут автоматическими, то побуждение к практике сохранится, и ассоциации исполнения с мучительным усилием преодолеваются. В этом случае она практикуется на протяжении всей жизни. Пока не достигается это состояние автоматического движения, вся предшествующая работа пропадает.

Сходным образом мальчика посылают учить латинский и греческий, и он продолжает этим заниматься, прилагая в течение всего периода усвоения мучительные усилия. Он бросает школу или колледж до того, как период обучения пройдет, тогда он с радостью забрасывает своего Гомера, Виргилия и Горация, решив не мучиться с ними больше. Все его предшествующие приобретении—все время, затраченное на них, все мучительные усилия при выполнении заданий — все отброшено. И в течение трех лет его классическая литература испарилась навсегда. Если же он продолжает [занятия] до тех пор, пока слова, фразы и идиомы до такой степени ассоциируются с их точным смыслом, что одно возникает из другого без усилий и мучений, то его классические занятия могут стать повседневным наслаждением, имеющим ни с чем не сравнимую ценность. Они могут образовать его вкус во всех последующих занятиях и соединяться с огромной пользой со всеми будущими литературными и научными занятиями. Так сформировались Лейбниц и Ньютон, Гук и Рей, Линней и Бергман, Гофман и Галлер, Порт, Берн, Фоке и Питт. Точное в глубокое классическое знание было основой образования — литературного, научного и политического. Этого никогда у нас не будет, пока молодежь в старших классах колледжа не станут принуждать переводить на правильную латынь страницу из какого-либо английского автора и сочинять по меньшей мере десять латинских стихотворений дважды или трижды в неделю. Чтобы наша молодежь была хорошо обученной, нельзя разрешать поступление в колледж до 17 лет, и школьная (классическая и математическая) предварительная подготовка должна быть высокой и строго взыскательной.

Сэр Вальтер Скотт в своей истории демонологии делает следующее замечание (стр. 185). Истина меланхолии, согласно которой «человеческое сердце заблуждается в отношении всех вещей и является безнадежно испорченным», ничем так сильно не доказывается, как обнаруживаемым у детей несовершенным чувством святости моральной истины. Но джентльмен и людская масса, поскольку они прогрессируют с годами, научаются презирать ложь и избегать ее. Первый — из гордости и происходящего со времен рыцарства и сохранившегося чувства того, что характер лжеца является смертельным пятном на его чести, вторая — исходя из некоторого общего размышления о необходимости сохранить честность характера в ходе жизни и из чувства истинности обычной поговорки: «честность — лучшая линия поведения». Но это — приобретенные привычки мышления. Ребенок не имеет естественной любви к истине, как это известно всем, кто хоть немного знаком с детьми. Когда их обвиняют в каком-нибудь проступке, хотя они едва еще могут говорить, первые слова, которые они произносят, запинаясь,— это ложь, направленная к тому, чтобы их простили. И это не все. Соблазн, привлекающий внимание, желание избегнуть неприятное задание или провести праздник в любой момент превозмогают чувство истины — так еще слабо оно у них.

Если бы существовало врожденное моральное чувство — какое-либо приданное природой и свойственное конституции человека чувство морального обязательства, не зависящее от всякого наставления, оно было бы найдено более чистым и беспримесным у детей, еще не испорченных общением с эгоистическим миром.

Если бы имелось какое-либо моральное предписание, являющееся более всеобщим обязательством, чем другое, то им была бы обязанность воздерживаться от лжи и говорить правду. Но как отличаются факты от такой теории!

И в самом деле, предполагаемое моральное чувство — одно из многочисленных онтологических мечтаний шотландской школы метафизики, чья персонификация слов населила область воображения бесчисленными сущностями — туманными, призрачными формами, невидимыми, неслышимыми, неосязаемыми, непостижимыми! Не удивительно, что эти люди слов с таким презрением рассматривают физиологическую метафизику. Дугалд Стюарт отвергает Гартли на одной-двух страницах, и умный человек, который составил статью о метафизике для Эдинбургской энциклопедии Брюстера, приводит своих читателей (стр. 93) в смятение, утверждая, что «Пристли не заслуживает упоминания как метафизик». Я осмелюсь утверждать, что господа Рид, Освальд, Битти думают так же. Все это естественно: quicquid recipitur, recipitur ad modum recipientis {32} .

Примечания, обозначенные звездочкой, взяты из кн.: Th. Paine. The complete writings. Td. with introduction by F. Foner. vol. I—II. N. Y., 1945.

Примечания, обозначенные двумя звездочками, взяты из упомянутого советского издания сочинений Т. Пейна (1959), где составлены А. Ф. Кисловой.