Иустин Попович - Философия и религия Ф.М. Достоевского
- Название:Философия и религия Ф.М. Достоевского
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издатель Д. В. Харченко
- Год:2007
- ISBN:ISBN 978–985–90125–1-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иустин Попович - Философия и религия Ф.М. Достоевского краткое содержание
Достоевский не всегда был современным, но всегда — со–вечным. Он со–вечен, когда размышляет о человеке, когда бьется над проблемой человека, ибо страстно бросается в неизмеримые глубины его и настойчиво ищет все то, что бессмертно и вечно в нем; он со–вечен, когда решает проблему зла и добра, ибо не удовлетворяется решением поверхностным, покровным, а ищет решение сущностное, объясняющее вечную, метафизическую сущность проблемы; он со–вечен, когда мудрствует о твари, о всякой твари, ибо спускается к корням, которыми тварь невидимо укореняется в глубинах вечности; он со–вечен, когда исступленно бьется над проблемой страдания, когда беспокойной душой проходит по всей истории и переживает ее трагизм, ибо останавливается не на зыбком человеческом решении проблем, а на вечном, божественном, абсолютном; он со–вечен, когда по–мученически исследует смысл истории, когда продирается сквозь бессмысленный хаос ее, ибо отвергает любой временный, преходящий смысл истории, а принимает бессмертный, вечный, богочеловеческий, Для него Богочеловек — смысл и цель истории; но не всечеловек, составленный из отходов всех религий, а всечеловек=Богочеловек." Преп. Иустин (Попович) "Философия и религия Ф. М. Достоевского"
Исходный pdf - http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3723504
Философия и религия Ф.М. Достоевского - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Неизмеримая тайна жизни кроется в духе человеческом; она неизмеримо превосходит все, что человеком называется. «…Есть Тот, Который говорит: Мне отмщение, и Аз воздам. Ему Одному лишь известна вся [320] Курсив Достоевского.
тайна мира сего и окончательная судьба человека, — пишет Достоевский в своем «Дневнике». — Человек же пока не может браться решать ничего с гордостью своей непогрешности, не пришли еще времена и сроки. Сам судья человеческий должен знать о себе, что он не судья окончательный, что он грешник сам, что весы и мера в руках его будут нелепостью, если* [321] Курсив Достоевского.
сам он, держа в руках меру и весы, не преклонится перед законом неразрешимой еще тайны и не прибегнет к единственному выходу — к Милосердию и Любви» [322] Дневник писателя. Т. XI. С. 249. Это очень напоминает совет апостола Павла Коринфянам: Посему не судите никак прежде времени, пока не приидет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога (1 Кор. 4: 5).
.
Христоликие герои Достоевского красноречивее всего подтверждают это его мнение. Они всецело проникнуты чувством и сознанием своей личной всегрешности и всеответственности за всех и вся; они не судят, а любят; молитвенным смирением они покрывают грехи грешников и преступления преступников; они считают себя ответственными за грехи своих ближних. Старец Зосима привязывается к каждому грешнику, проникает в его душу, делая ее своей, чувствуя грехи ее как свои; и кто больше всех грешен, того он больше всех любит [323] Братья Карамазовы. С. 37.
. Алеша является воплощенным смирением. Вся его личность показывает и убеждает, что он не хочет быть судьей людям, что он ни за что не возьмет на себя роль судьи и что ни за какую цену не станет судить. Это чувствует даже сладострастный Федор, с восхищением говорящий Алеше: «…Ведь я чувствую же, что ты единственный человек на земле, который меня не осудил, мальчик ты мой милый, я ведь чувствую же это, не могу же я этого не чувствовать!..» [324] Там же. С. 25, 32.
. Сострадательный князь Мышкин до самозабвения страдает из‑за грехов своих друзей и знакомых; с безграничным смирением он обходится со всеми; он всех считает выше себя; безмерно смиренной душой своей он чувствует, что виновен за все грехи и боли людские; он обобщает свое смирение словами: «Вероятнее всего, что я во всем виноват. Я еще не знаю, в чем именно, но я виноват…» [325] Идиот. С. 626. — Аглая не может понять Мышкина, поскольку он идеально добр и мудр, а нет в нем ни капли гордости. «Вы честнее всех, благороднее всех, лучше всех, добрее всех, умнее всех!.. Для чего же вы себя унижаете и ставите ниже всех?» (Там же. С. 368.)
. Изза этой христоликой смиренности его называют идиотом, но Достоевский всем своим романом доказал обратное: идиот не Мышкин, идиоты те, кто его считает идиотом [326] Ср.: В. П. Митрополит Антоний. Словарь к творениям Достоевского. С. 104.
. Христоустремленный Макар весь дышит несказанным смирением; своим смиренным лицом он усмиряет бурные души своих ближних; более того, таинственно и незаметно он своим смирением изгоняет гордыню и гнев из душ других людей и молитвенно всем прощает все. Смиренность стала его натурой и исключает всякую возможность гордыни.
Смиренное чувство и осознание своей личной всеответственности и всегрешности необходимо человеческой натуре, которая ищет смысл жизни. Достоевский доказывает это как художник гениально и психологический процесс этого развивает поразительно верно. Брат старца Зосимы юноша Маркел, явный атеист и богохульник, переживает внутренний кризис, совершает подвиг веры и весь душевно меняется. Прежде горделивый и дерзкий, он смиряется ниже слуг. «Милые мои, дорогие, — говорит он, — за что вы мне служите, да и стою ли я того, чтобы служить‑то мне<���…>все должны один другому служить» [327] Братья Карамазовы. С. 333.
. «Мама, радость моя, — обращается он к матери своей, — нельзя, чтобы не было господ и слуг, но пусть же и я буду слугой моих слуг…<���…>Да еще скажу тебе, матушка, что всякий из нас пред всеми во всем виноват, а я более всех» [328] Там же.
. Прежде надменный по отношению к Богу и людям, теперь он с умилением и слезами просит прощения и у птиц: «Птички Божии, птички радостные, простите и вы меня, потому что и пред вами я согрешил.<���…>Матушка, радость моя, я ведь от веселья, а не от горя это плачу; мне ведь самому хочется пред ними виноватым быть, растолковать только тебе не могу, ибо не знаю, как их и любить. Пусть я грешен пред всеми, да зато и меня все простят, вот и рай. Разве я теперь не в раю?» [329] Там же. С. 334
.
Старец Зосима до монашества был офицером и имел офицерский взгляд на себя и мир. Во время одной дуэли в нем происходит душевный переворот, и он осознает истинность слов Маркела. Новые, нежданные чувства наполняют его сердце — чувства невероятно сильные и выразительные, и он опытом познает святую истину, великую и неоспоримую: «…Воистину всякий пред всеми за всех виноват, не знают только этого люди, а если б узнали — сейчас был бы рай! Господи,<���…>воистину я за всех, может быть, всех виновнее, да и хуже всех на свете людей!» [330] Там же. С. 344
. Вчера он бил своего слугу Афанасия, а сегодня с ужасом спрашивает себя: «Да стою ли?.. В самом деле, чем я так стою, чтобы другой человек, такой же, как я, образ и подобие Божие, мне служил?». И он бежит к Афанасию и, как был в эполетах, бросается ему в ноги, плача, просит прощения: «Афанасий, я вчера тебя ударил два раза по лицу, прости ты меня». И тогда уж идет на условленную днем ранее дуэль. Его противник первым стреляет в него из револьвера и промахивается. Зосима же, вместо того чтобы стрелять, бросает свой револьвер в лес, крича: «Туда тебе и дорога!» А затем оборачивается к своему противнику и говорит: «Милостивый государь, простите меня, глупого молодого человека, что по вине моей вас разобидел, а теперь стрелять в себя заставил. Сам я хуже вас в десять крат, а пожалуй, еще и того больше». Эти слова вызывают бурные протесты у офицеров–секундантов: «Как это срамить полк, на барьере стоя, прощения просить!..» Зосима отвечает: «Господа мои, неужели так теперь для нашего времени удивительно встретить человека, который бы сам покаялся в своей глупости и повинился, в чем сам виноват, публично?»
После этого события Зосима подает в отставку с офицерской службы и готовится в монастырь. «Да как же это можно, — смеется ему каждый в глаза, — чтобы я за всех виноват был, ну, разве я могу быть за вас, например, виноват?» — «Да где, — отвечает Зосима, — вам это и познать, когда весь мир давно уже на другую дорогу вышел и когда сущую ложь за правду считаем да и от других такой же лжи требуем. Вот я раз в жизни взял да и поступил искренно, и что же, стал для всех вас точно юродивый…» [331] Там же. С. 344-347.
.
Интервал:
Закладка: