Абдусалам Гусейнов - Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней

Обозначая собственные горизонты морали, Иисус освобождает ее от изначальной вещественной нагруженности. Он не предписывает никаких конкретных поступков, предоставляя человеку полную свободу в том, что касается материального содержания поведения, его предметности. Это очень важный момент: человек получает не только возможность ничем не скованного морального выбора, одновременно он получает возможность ничем не скованной предметной деятельности. Человек в своих практических решениях не может спрятаться за ученые или священные формулы. Всегда, в каждой ситуации, он должен действовать сам, на свой страх, свой риск, свою ответственность, не только не чувствуя какую-либо зависимость от обстоятельств, но, напротив, действуя так, как если бы обстоятельства полностью зависели от него. Для позиции Иисуса Христа показательно, что он детабуирует поступки, которым иудаизм придавал достоинство священных действий. Наиболее характерный пример — отношение к субботе. Иудеи посвящают субботу богу, и в этот день запрещалась мирская активность. Иисус и его ученики не соблюдали этот запрет с требуемой тщательностью: однажды в субботу ученики сорвали колосья в поле, Иисус лечил в этот день больных. В ответ на упреки фарисеев о святости субботы Иисус отвечает удивительно лаконичной формулой: «Суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). Неверно думать, будто Иисус был равнодушен к обычаям своего народа или даже попирал их. Ни то, ни другое. Он чтил обычаи, конкретные предписания Моисеева закона. Он только не соглашался с тем, что какие бы то ни было внешние действия могут иметь характер абсолютных норм и считаться критерием достойного поведения.

Иисус формулирует ясный критерий, позволяющий определить, выработал ли человек правильное отношение к миру. Это положение человека в мире. Если положение человека является высоким, он богат, окутан славой, то это означает, что он сделал ложный выбор. И наоборот, бедность, униженность, преследования — признак того, что человек правильно понимает объективную пропорцию ценностей. Иисуса мир преследует и в итоге казнит. Это, полагает Иисус, так и должно быть, ибо он не от мира. То же самое будет со всеми, кто станет на путь истины. Он говорит ученикам: «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15:19). Такой же печальной была земная участь лучших людей — пророков. Но тем больше оснований для радости. Земная печаль и есть радость. Иисус говорит: «Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить» (Лк. 6:22).

Образ мира, которым пользуется Иисус, может показаться неопределенным, расплывчатым. В действительности он имеет строгое, точное значение: мир есть то, что отмечено смертью. При таком понимании общая установка, согласно которой мир не стоит потраченных на него усилий, может означать только одно: в человеке есть нечто такое, что не умещается в границы мира, находит разрешение за его пределами. Речь идет не только о скудно отмеренных границах жизни индивидов, но и о границах царств, человеческого рода — любых границах, сколь бы растянутыми в натуральном выражении они ни были. Человек в среднем живет в пределах ста лет, это и составляет его век. Можно помыслить себе, что его век мог бы длиться пятьсот, тысячу, сотни тысяч, миллионы лет. Что-то (и очень многое) при этом, конечно, изменилось бы, но в каком-то смысле не изменилось бы ничего. В человеке есть некое начало, которое не может примириться ни с какой конечностью. Это начало является в человеке самым подлинным, и именно оно обязывает его относиться к миру с высока — с высока небесного царства. Мысль Иисуса хорошо передает притча о благоразумном и безрассудном строителе. Благоразумный муж построил дом на камне, и дом тот устоял против разлива рек и сильных ветров. Безрассудный человек построил дом на песке, и дом тот упал от дождей и ветров, «и было падение его великое» (Мф. 7:27). Люди погрязли в суете мира, уподобились человеку, поставившему дом на песке. Предлагая перспективу небесного царства, Иисус предлагает переселиться в дом, стоящий на камне.

Чем меньше человек стремится иметь здесь, на земле, тем больше он будет иметь там, на небесах. Чем меньше он привязан к материальному, тем больше он думает о духовном. Последние станут первыми, первые — последними. «Кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» (Мф. 23:12). Иисус переворачивает сложившийся порядок ценностей. Люди заботятся о материальном, о хлебе насущном, чтобы устранить свои страдания, не понимая того, что как раз в этом и заключается причина страданий. Иисус настойчиво призывает людей осмыслить свой печальный опыт. Тысячелетия люди озабочены тем, что им есть, что им пить, во что им одеться. И у них нет вдоволь ни того, ни другого, ни третьего. А есть лишь постоянные муки и нескончаемые конфликты. Не потому ли это происходит, что люди заботятся не о том, о чем следует заботиться, что перепутали главное и второстепенное? Иисус Христос предлагает радикально иную программу жизни: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (М ф. 6:33).

Иисуса нельзя понимать так, будто он противопоставляет материальное и духовное (у древних евреев, как отмечают специалисты, вообще не было слова для обозначения тела в отличие от души). Речь на самом деле идет о приоритетах и, соответственно, о разных способах бытия, различных этических перспективах, которые определяются выбором между своевольной нацеленностью жизни индивида на земные блага или ее устремленностью к небесному царству.

Одна из притч Иисуса — о богатом человеке, собравшем хороший урожай, который не помещался в его амбарах. Тогда тот человек сломал старые амбары, построил новые — более просторные — и поместил туда свой хлеб и все добро. Он полагал, будто успокоил душу на многие годы вперед, ей остается только есть, пить, веселиться. Однако бог решил по-другому и в ту же ночь взял душу безумного богача, обесценив тем самым все его старания. Мораль этой истории: «Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12:21). Надо богатеть в Бога, собирать «сокровища на небе» (Мф. 6:20). Какие же сокровища ценятся в небесном царстве и что надо делать человеку для того, чтобы воссоединиться с богом?

Иисус чаще всего называет себя сыном человеческим. Независимо от того, называет ли он себя так в том общем смысле, в каком это можно сказать про всех людей (в ответ на обвинения фарисеев, что, будучи человеком, он делает себя богом, Иисус ссылается на слова из древней «Книги хвалений» («Псалтыря»): «Не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги?» (Ин. 10:34) или же подразумевает под этим прямое сыновство как собственный отличительный признак, свое отношение к богу он мыслит как отношение сына к отцу. Это отношение «сын — отец» является ключевым для понимания позитивной программы Иисуса. Добродетель сына состоит в послушании отцу. Не как я хочу, а как ты хочешь, отче, — это постоянный и основной мотив Иисуса. Объясняя природу своих необычных действий и суждений, в частности того, что он нарушает святость субботы, Иисус говорит: «Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего» (Ин. 5:19). И даже перед лицом самого тяжелого испытания, имея в виду предстоящую страшную казнь, он находит в себе силы сказать: «Не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22:42). Вся молитва (отсюда и ее краткость), которой учит Иисус и которая начинается словами «Отче наш», по сути, сводится к одной-единственной просьбе: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Лк. 11:2). Принять волю отца — значит строить свою жизнь в соответствии с ней. Именно строить, отдать ей всего себя. Притча Иисуса о сеятеле проясняет этот вопрос. Вышел сеятель сеять. Одно зерно упало около дороги — пришли птицы и поклевали его. Другое упало на каменистую почву — оно хотя и взошло, но быстро засохло. Третье упало в терние — терние заглушило его. А четвертое упало на добрую землю и дало богатый урожай. Раскрывая значение притчи, Иисус говорит: посеянное при дороге подобно человеку, который слышит слово (истины), но не понимает и не принимает его; посеянное на каменистых местах — человеку, который слышит и радостно принимает слово, но не может постоять за него; посеянное в тернии — человеку, который понимает и принимает слово, но оно заглушается в его сердце суетой мира; «посеянное же на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и бывает плодоносен, так что иной приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят, а иной в тридцать» (Мф. 13:23). Сын не просто принимает волю отца, он принимает ее как свою, как плодоносящий источник собственной жизни. Как зерно гибнет, чтобы взрасти богатым колосом, так сын отказывается от своей воли во имя воли отца, чтобы во много-много крат умножить свое благо.