Наталья Федяева - Нормы в пространстве языка

Ольга. Нет, просто не идет… и как-то странно…

Наташа (плачущим голосом). Да? Но ведь это не зеленый, а скорее матовый .

В последней реплике Наташа предлагает рассматривать цвет ее пояса, используя другую норму (не для зеленого, а для матового), следовательно, другое слово, и тем самым изменить оценку. Аналогичная ситуация обозначается рядом конструкций, отличающихся друг от друга степенью уверенности говорящего в неправильности выбора слова. Рассмотрим некоторые из этих конструкций.

• Это не Х (= существуют нормативные представления о Х, которым не соответствует номинируемый объект). Говорящий категорически отрицает верность выбора номинации, т. е. утверждает, что категоризация осуществлена неверно:

Пусть Зойка поживет у меня. Или у тебя. Нет, все-таки лучше у меня… – Это не выход! Мы должны… мы должны разобраться с Личутиным. (Т. Тронина, ruscorpora); Я не слишком стеснена в средствах, перепробовала множество сортов мгновенно готовящегося кофе и должна вам сказать: цена не слишком повлияла на его качество. Хоть какой купи, выходит бурда. Впрочем, если положить в чашку побольше сахара, налить молока или сливок, то еще куда ни шло, но все равно: это не кофе. Сколько ни крась мопса в рыже-коричневый цвет, сколько ни рисуй на его теле черные полосы, как ни поднимай ему уши, а никогда Хучику не стать тигром (Д. Донцова, ruscorpora).

• Разве это Х (= можно ли этот предмет так назвать, если он не соответствует норме). Говорящий высказывает сомнение в результате категоризации:

Он сидел на развалинах стены и раскуривал трубку. На свою снасть он даже и не смотрел. – Табак! – сказал он с осуждением, – качая головой. – Разве это табак… Да и мокрый еще… (Ю. Домбровский, ruscorpora); Вот вы знаете, почему вся эта печальная история кажется мне совершенно достоверной? Уж слишком все тут по-человечески горько и неприглядно. Разве это апостолы? Разве это мученики? Больше того, да разве это христиане? Ведь христианин должен на смерть идти и гимны петь (Ю. Домбровский, ruscorpora). В последнем примере обратим внимание на экспликацию нормативных представлений (какими должны быть христиане) в качестве обоснования сомнения в результатах категоризации / номинации.

• Это Х, а не Y (= Y не соответствует нормативным представлениям, а Х соответствует). Говорящий не только с уверенностью отрицает предварительные результаты категоризации, но и предлагает адекватную, на его взгляд, замену.

Вот и с машиной с этой тоже. Или девушек его взять… Вы понимаете: ведь приличному юноше не с кем завести отношения. Разве это девушки? Проститутки, а не девушки. – Нина Михайловна брезгливо сморщилась и настойчиво повторила: – Прос-ти-тут-ки! Как одеваются! (А. Волос, ruscorpora); Марина сопровождала подрядчика, подвергая легкой критике его бессловесный пессимизм и указывая на кое-какие плюсы. В конце концов она его разговорила, и подрядчик стал время от времени возмущенно восклицать, посверкивая глазами из-под густых чёрных бровей: «Да разве это стояки?! Это ж труха, а не стояки!» Или то же самое про подоконники и штукатурку: «Да разве это штукатурка?! Труха это, а не штукатурка!» (А. Волос, ruscorpora). В первом примере отметим редуцированную экспликацию мотива категоризации (манера одеваться – типичный признак проститутки); во втором показательно, что сомнение в категоризации носят оценочный характер: если объект не соответствует нормативным представлениям о том классе, к которому должен быть причислен, это плохо.

• Это Х, а лучше (точнее) сказать, Y (= объект в достаточной степени соответствует нормативным представлениям о классе, однако это не один член категории, а другой). Говорящий стремится максимально точно отразить в слове сущность объекта, при этом сравнительная степень наречия эксплицирует градуированность категории.

Нервный ты какой. – Нервный, подозрительный, а лучше сказать – суеверный (Т. Моспан, ruscorpora); Изнасилована – это еще очень мягко сказано… Точнее сказать – зверски изнасилована (М. Милованов, ruscorpora).

• Не Х, а скорее, Y (= свойства объекта соотносятся с нормативными представлениями о классе Х, но большее сходство наблюдается между объектом и членами класса Y). Говорящий мягко (через предположение) предлагает изменить квалификацию объекта.

– Перерезаны, что ли? – уточнил Гуров. – Не совсем так, – поправил Семин. – Не перерезаны, а, скорее, перетерты… нет, перекушены – так вернее будет (Н. Леонов, А. Макеев, ruscorpora); Зато романы у нее были, т. е. не то чтоб совсем романы, хорошие, толстые с добротной фабулой, занимательным сюжетом и непременно с героями, лучше всего настоящими мужчинами, нет, максимум повести, а скорее, рассказы, бездарные графоманские рассказики, перечитывать которые не хотелось, хотелось изорвать, сжечь и забыть (Г. Маркосян-Каспер, ruscorpora). Отметим в обоих примерах эксплицированный процесс перебора номинаций и удовлетворяющий говорящего результат последней категоризации.

Сравнение объекта с нормативными представлениями о категории, к которой он может принадлежать, влияет на то, каким образом будет вербализован итог сравнения, иначе, какая номинация будет выбрана. Выбор номинации подводит своеобразный итог категоризационного процесса. Высказывания, в которых эксплицирована метаречевая рефлексия говорящего по поводу выбора номинации, «высвечивают» процесс сопоставления воспринимаемого объекта и нормативных представлений о классе, к которому он причисляется, и оценку говорящим результатов этого сопоставления. Анализ представленных в параграфе конструкций подтверждает мнение ученых о градуированности и диффузности границ наивных категорий, а также наши предположения о взаимосвязи «нормативные представления – категория – номинация».

В этом параграфе исследуются некоторые классы слов, для понимания значения которых важны нормативные представления о называемом объекте. С опорой на замечания, сделанные лингвистами [9; 30; 32; 36; 82], в качестве таковых прежде всего следует назвать таксономическую лексику, параметрические и общеоценочные прилагательные.

Как уже упоминалось, таксономическая лексика (иначе, имена естественных родов, родо-видовые наименования) рассматривается как иллюстрация невыделенности значения нормы из основного лексического значения слова, противопоставленная очевидности значения аномалии [9, с. 83]. Критикуя традиционные толкования и предлагая для описания значения метод семантических примитивов, А. Вежбицкая, тем не менее, признает, что большая часть слов этой группы может быть истолкована только по формуле «Х – то, о чем мы думаем: “это Х”» [30]. Выше мы рассматривали такое положение вещей в связи с гипотезой о роли нормативных представлений в процессе категоризации и о сути когнитивных языковых норм. В этом параграфе считаем необходимым уточнить круг лексем, применительно к которым правомерно рассматривать нормативные представления как имплицитную часть значения.