Дмитрий Фурман - Избранное

Во-вторых, это прежние партийные функционеры, не нашедшие по тем или иным причинам места в АОД и использовавшие карабахское движение для того, чтобы помешать Армении выйти из СССР, сохранить максимальные связи с Москвой, поскольку для них это означает сохранить свою роль, свое влияние. «Руководствуясь национальными целями, в первую очередь проблемой Арцаха, мы должны сохранить Союз Суверенных Государств» (из выступления А. Саркисяна на пресс-конференции в ЦК КПА, «Голос Армении», i февраля 1991 г.). «Актуальна ли сегодня проблема Карабаха и считает ли Республика Армения эту проблему своей или нет? На деле – нет… Эти политические силы пришли к власти, размахивая знаменем признания геноцида 1915 года, но сегодня, даже не спрашивая мнения всего армянского народа, они как бы предали эту общенациональную проблему во имя установления экономических связей с Турцией… Кто сказал, что политическая независимость – гарантия независимости в целом?» (из речи С. Погосяна на третьем этапе XIX съезда КПА, «Голос Армении», i мая 1991 г.).

Происходит смычка этих двух ранее враждебных, но в целом воплощающих общую ментальность сил. К тому же в идеологии дашнаков сохраняется законсервированный, унаследованный от прошлого «социализм» (как наивно замечал тот же Э. Оганесян, «лучше всего… – „национал-социализм“… не оскверни это сочетание Гитлер… оно вполне могло бы соответствовать идеалам дашнакской партии». Указ. соч., с.524), противоречащий прокапиталистическим тенденциям аодовской верхушки.

К этим двум силам примыкают некоторые московские армянские деятели, чье влияние также зависит от их роли посредников между Москвой и Арменией. В наиболее острой и даже, я бы сказал, гротескной форме их настроения выразил 3. Балаян в «Открытом письме Ельцину»: «Именно сейчас, когда Россия стоит перед выбором пути к реальному спасению, христианский Карабах… будет продолжать борьбу за свое выживание как части исторической Армении, вошедшей в состав России, как надежный форпост… Нет карабахского вопроса как такового, он давно решен и скреплен кровью русских и армян. Скорее есть вопрос Азербайджана, который был искусственно образован как буферное тюркоязычное административное деление» («Голос Армении», 16 февраля 1991 г.).

Весь этот разношерстный блок можно назвать промосковским, прорусским. Но прорусскость эта весьма специфична. Блок готов поддерживать любое российское правительство (Э. Оганесян пишет: «Мы должны отказаться от всех тех шагов, которые противоречат русскому государственному интересу, независимо от того, кто представляет интересы – царь-батюшка, националисты, демократы или коммунисты». Указ. соч., с. 684) в расчете на то, что Россия в конечном итоге «вернется на Кавказ», «накажет» Азербайджан, защитит от Турции и вообще поможет своему «историческому союзнику». Эта «прорусскость» – другая сторона болезненного, агрессивного, но исполненного неверия в собственные силы «комплекса неполноценности», стремящегося действовать через других, чужими руками национализма.

Между этими прорусскими силами и АОД ныне разворачивается жестокая борьба. И это вовсе не борьба «прорусской» и «про-турецкой» ориентации, не борьба ориентации на меньшую самостоятельность, зато с возможностью расширить территорию и добиться реванша, с ориентацией на отказ от реванша и экспансии, но зато при полной независимости. Речь идет о большем. Это борьба за полноту власти новой сложившейся в Армении элиты с элитой диаспоры (в том числе и российской). И одновременно это борьба новой, более реалистической, «нормальной» государственной философии с мифологией, с бесконечным переживанием травм прошлого и «комплексом неполноценности». И поскольку обретение Арменией независимости, ее столкновение «один на один» с миром – это по сути своей столкновение с реальностью, выход из состояния «аутических» фантазий, победа в этой борьбе скорее всего будет за АОД и во всяком случае воплощаемой ею тенденцией.

Мы сравнивали в начале статьи армянскую и еврейскую историю. И, возможно, подобно тому, как для евреев создание Израиля сыграло громадную «терапевтическую» роль, «нормализовав» национальное самосознание, и для армян достижение независимости сыграет аналогичную роль. В этом случае Армения войдет в XXI век «нормальной» страной, членом мирового сообщества, имеющим спокойные отношения с соседями.

Карабахская война, однако, продолжается, унося все новые и новые жизни. При всех революционных изменениях в своей политике и политической философии Л. Тер-Петросян слишком скован и грузом прошлого (ведь сам он начинал как борец за Карабах), и грузом настоящего. Карабах, в котором у власти стоят дашнаки, далеко не полностью подчиняется ему. Президенту приходится считаться с мощной оппозицией, препятствующей всяким реальным шагам к миру, признанию того, что Карабах – часть Азербайджана. Тем не менее карабахская война все более отчетливо осознается в Армении как путы, унаследованные от прошлого и мешающие строительству «нормального государства». Почти несомненно, что в ближайшем будущем поиски выхода из карабахского тупика станут особенно интенсивными. При этом формула мира скорее всего будет заключаться в признании Карабаха частью Азербайджана и каких-то дополнительных международных гарантиях прав карабахских армян. Практически это окажется почти той же самой формулой, которую в 1988 году безуспешно предлагал М. Горбачев. Однако минувшие четыре года – это изгнание всех армян из Азербайджана (кроме Карабаха) и азербайджанцев из Армении, погромы и зверства, Сумгаит, Баку и Ходжалы, разрушение экономики обеих стран, причем армянской, естественно, в большей степени, чем азербайджанской, гибель и немыслимые страдания десятков тысяч людей. Возникает естественный вопрос: нужно ли было все это, чтобы в конечном итоге прийти к тому же, чего без всякой трагедии можно было добиться еще в 1988 году?

Как ни печально признавать, четко ответить на этот вопрос «нет», очевидно, нельзя. Ценой всех этих жертв и страданий совершаются глубокие изменения в самой психологии народа. Распад СССР, принеся миллионам людей массу страданий, одновременно означал оздоровляющее «столкновение с реальностью» во всех ее аспектах – политическом, экономическом и др. И, быть может, армянам, как никакому другому народу СССР, было психологически необходимо такое «столкновение с реальностью». Его могло дать лишь обретение независимости, исчезновение центра, на который прежде можно было сваливать свои беды и неудачи, за которого можно было «прятаться», умолять о помощи и т. д.

Страшный путь, проделанный армянским народом за последние годы, и был путем к этой реальности, путем изживания мифологического «аутического» и невротического сознания. И если сейчас будет существовать независимая Армения (пусть не «великая», но ведь в конце концов реальное величие народа очень мало связано с величиной занимаемой им территории), мирно живущая со своими соседями, избавившаяся от невротических кошмаров и груза прошлого, то можно сказать, что, как ни огромны и ни бессмысленны с чисто рациональной точки зрения перенесенные за эти годы людские страдания, они не были напрасными. И это касается не только Армении, но и всех народов этого региона, да и России.