Михаил Иржавцев - Данэя

Всегда скучал по ней там. С нетерпением ждал каждого очередного сеанса связи. Рассказывал о ней своим друзьям, которых у него там было множество. И угощал их, с гордостью говоря: «Попробуй: страшно вкусно — мне эту программу дала мама Ева».

В его успехах желание заслужить ее одобрение играло куда большую роль, чем данное в детстве Капитану обещание. Но он не забыл о нем — и мог надеяться, что выполнил. Не блистая способностями, он упорным трудом добился многого.

В Космосе он нашел себя: его природные данные давали ему возможность делать многое, недоступное другим. Трудности подготовки космических спасателей, программа которой была сложной и долгой, не остановили его: благодаря усилим мамы Евы он еще в детстве (своевременно!) сдвинулся с мертвой точки неумения и нежелания все изучить. Он одолел и космогацию и медицину, в одиночку уверенно водил корабли и делал сложные хирургические операции. Главное — поспеть во-время. И рисковать собой было делом обычным, а не исключением. Об этом он никогда не говорил маме Еве; а она — о том, что знает это и непрерывно волнуется за него.

А было и такое, несколько раз, когда он был бессилен помочь: было уже поздно или… Или невозможно ничего сделать. А ему, все равно, казалось, что виноват — он. И упорно работал над собой, вырабатывая беспредельную, казалось, выносливость. Искал, мучался. В результате сумел выполнить несколько спасательных операций, какие до того считались абсолютно невозможными.

К тому же, доказал, что дело не в одних его необычных физических данных, что того же могут достичь и другие, придерживась его системы физической и психологической тренировки — подготовив несколько спасателей, которые вместе с ним стали считаться лучшими в Малом космосе. За эту свою систему он и получил степень доктора. На том не остановился: продолжал искать, пробуя все на себе.

Популярности его в кругу космонавтов кроме этого способствовали его душевные качества: доброта и острое чувство справедливости. С ним тянуло поделиться самым сокровенным: он умел слушать. Его присутствие всегда действовало благотворно: поэтому его радостно встречали везде.

— Это у него с детства, — говорила Ева его друзьям-космонавтам, с которыми он ее всегда старался познакомить.

От них она узнавала многое из того, о чем Ли ей никогда не рассказывал: об опасностях, связанных с выполненными им заданиями; о его странном стремлениии опробования новых элементов на себе, совершенно не используя подопытных неполноценных. Даже когда это связано с риском. Она не удивлялась: тут была доля влияния ее слов, как бы вскользь изредка сказанных ему.

Но были вещи, о которых ей не говорили и его друзья. Она не знала о том, как у него на глазах погибли двое его друзей — спасателей. О том, как на одной из внешних, за орбитой Минервы, космической станций группа, в результате аварии оставшаяся без продовольствия и с ничтожным количеством энергии — чтобы продержаться до его прилета, вынуждена была бросить жребий, по которому один из них был умерщвлен и съеден остальными. Случай исключительно страшный, хотя все понимали, что иначе не выжил бы ни один из них. Но оставшиеся в живых не смогли потом оправиться: все они ушли из Космоса, не общались и не встречались друг с другом; почти все заплатили тяжелыми психическими расстройствами. Двое покончили жизнь самоубийством, но и остальные — были конченными людьми.

Такова была самая мрачная сторона Космоса, которую знал Ли. И не только он. В этих условиях доброе слово и внимание, дружеская улыбка и взаимная забота были лучшим средством, поддерживающим людей.

Малый космос насыщен радиомаяками, позволяющими легко ориентироваться в нем при полетах. Они повсюду: на планетах и их спутниках — на каких только возможно. И на сотнях искусственных спутниках, движущимся по гелиоцентрическим орбитам. Часть их являетсяч межпланетными станциями, на которых, меняясь, непрерывно живут и работают. Еще одна часть — спасательные станции: потерпевших аварию там ждут запасы энергии, продовольствия, воды и мощная установка связи. На них можно дождаться прилета спасателей или произвести ремонт своего корабля.

В Большом космосе, за орбитой Минервы, ничего этого нет: ориентирами, как древним мореплавателям в океане, служат лишь звезды. По ним и по отраженному от звездолета периодическому сигналу локатора вел Ли свой катер.

Он выжал из него и из себя то, что до сих пор еще никогда не удавалось. Расстояние между гигантским гиперэкспрессом и катером, разогнанным уже в сторону Солнца почти до скорости межзвездного корабля, все медленней сокращалось, пока они не оказались рядом. Тогда, отключив основные двигатели, Ли с помощью рулевых ввел катер в приемный отсек звездолета.

…Он прилетел в обещанный срок. Не опоздал ли? Никто не отвечал на его сигналы.

Однако приемная дверь в шлюзовую растворилась перед ним, и он въехал туда на тележке, груженной средствами первой помощи, продовольствием, водой и батареями. Шлюзовая работала, но света в ней не было. Ли водил своим фонарем, пытаясь что-то разглядеть, как можно скорей понять, что произошло.

Потом он двигался по длинному коридору, из него попал в блок, который никак не походил на жилой. Все было голо: ни мебели, ни растений. Не было даже почти всех дверей и переборок. Царили темнота и холод.

Дверь рубки медленно, как бы через силу, откинулась перед ним и не закрылась, когда он вошел. В рубке было чуть теплей, но так же темно.

Луч фонаря выхватил пульт, на котором не светился ни один прибор, и потом только наткнулся на людей, лежащих на полу, тесно прижавшись друг к другу. Один из лежавших был укрыт комбинезонами, двое других почти без одежды, лишь в каких-то обрывках в виде набедренных повязок. Все трое в полуобморочном состоянии.

— Дверь… Холод… — услышал Ли. Еще один, у самого пульта, полусидел, прислонясь к нему затылком, — губы его, чуть шевелясь, издали эти еле слышные звуки. Ли бросился, закрыл дверь.

Он снял шлем и сразу почувствовал, как тяжело дышать: воздух был спертый и пах ужасно. Быстро подключив батареи, Ли включил регенератор и отопитель. Говоривший — седой старик, в котором спасатель все же признал Дана, с жадностью вздохнул, почувствовав свежий воздух. Ли включил освещение.

— Помоги им! — прошептал Дан.

Ли усилил подачу кислорода. Подвел свой кибер-диагност и приступил к оказанию первой помощи.

Было и так видно, чем вызвано тяжелое состояние астронавтов: длительное голодание — тела как обтянутые кожей скелеты; жажда — в кружке рядом с лежащими чуть-чуть несвежей воды, на донышке; удушье, холод — 281 кельвин [2] 8 градусов Цельсия . Но живы: успел! Он напоил их, ввел в вены иглы капельниц — подпитать глюкозой с витаминами. Усилил обогрев.