Мартин Бубер - Хасидские истории. Поздние учителя

После этого на протяжении сорока дней я умерщвлял свою плоть и неустанно молился, чтобы больше не слышать этот голос. Но Небеса не откликались на мои молитвы, и я продолжал слышать этот голос. И я примирился со своею судьбой».

Перед смертью рабби Элимелех возложил руки на своих четырех любимых учеников и разделил между ними все, что имел. Провидцу из Люблина он дал силу своего взгляда, Авраѓаму-Йеѓошуа – силу своих уст, чтобы произносить суждения, Исраэлю из Козниц – силу своей души, чтобы молиться, а Мендлу он дал свою духовную силу, дабы руководить общиной.

После смерти рабби Элимелеха некоторые из его молодых учеников решили выбрать своим учителем рабби Мендла, который тогда еще жил во Фрыштаке. Они приехали к нему домой в пятницу после полудня. На столе они увидели две халы из ржаной муки и две маленькие свечи в глиняных подсвечниках грубой работы. Жена рабби сказала им, что он еще не вернулся из миквы. Нафтали, ставший впоследствии рабби из Ропшиц, не мешкая отправился в город и купил все необходимое: белую скатерть, субботние халы из пшеничной муки, большие и малые, и высокие свечи в красивых подсвечниках. Накрыв стол должным образом, они сели и стали ждать рабби.

Когда рабби Мендл вошел в комнату, они почтительно встали, дабы показать, что признают его своим духовным отцом. Он внимательно оглядел их всех, одного за другим.

Потом он сказал: «Вы принесли с собой то, что нужно, а с этим можно прийти даже ко мне, которому нечего предложить в ответ».

В канун Рош ѓа-Шана рабби Мендл вошел в дом молитвы. Он пристально оглядел людей, пришедших из ближних и дальних мест. «Немало вас тут собралось, – сказал он. – Только имейте в виду, что я не смогу тащить вас всех на своих плечах. Каждому придется подумать о своей дальнейшей судьбе самостоятельно».

В последний день каждого месяца рабби Мендл проверял правильность весов и мер у всех еврейских торговцев. Однажды в лавке, принадлежавшей богатому горожанину, посланцы рабби Мендла обнаружили мерный сосуд для жидкости, не соответствующий нормам. Хозяин утверждал, что давно уже не пользуется этим сосудом по назначению. «Даже если он используется как плевательница, все равно по закону такие вещи нельзя держать в лавке», – сказал один из проверяющих, рабби Ѓирш, верный «Слуга» рабби Мендла, которого цадик негласно выбрал своим преемником. И, швырнув мерку на пол, растоптал ее.

«Неужели и Шауль в пророках? [62]– насмешливо спросил хозяин магазина. – Неужто и ты уже вправе устанавливать законы?»

Ѓирш, вернувшись в дом цадика, сообщил ему, что все в порядке, но бывшие с ним рассказали рабби Мендлу о случившемся в лавке. Тот не медля послал глашатая обойти все дома и позвать жителей на проповедь в дом молитвы, но специально велел не звать богатого хозяина лавки.

Когда все собрались, рабби Мандл произнес проповедь о важности точных и правильных мер. И тогда богатый хозяин лавки, пришедший вместе со всеми, понял, почему он остался без приглашения. Его до глубины души задело, что рабби говорил на собрании именно о нем, но при этом сознательно не позвал его на это собрание. И по окончании он подошел к рабби Мендлу, умоляя его назначить ему наказание, чтобы он мог заслужить прощение.

Некий человек пришел к рабби Мендлу и пожаловался, что не в состоянии исполнять заповедь о гостеприимстве, потому что его жена не любит принимать гостей и всякий раз, когда он приводит кого-то в дом, она начинает скандалить, и это ставит под угрозу мир в доме.

Рабби ответил: «Наши мудрецы говорят: “Гостеприимство важнее, чем приветствия лика Шхины” [63]Звучит, может, и как преувеличение, но это высказывание следует понимать должным образом. Ведь сказано, что когда между супругами мир, то Шхина царит меж них” [64]. Вот почему присутствие гостей в доме считается более важным, чем Шхина. Даже если гостеприимство ведет к нарушению супружеского согласия, заповедь о гостеприимстве все равно считается более важной».

Когда сильно поднялись цены на продукты, рабби Мендл обратил внимание, что бедным людям, которые гостили у него дома, дают хлеба меньше, чем обычно. Он тогда распорядился давать хлеба больше, чем прежде, поскольку за столом надлежит учитывать не цену, а то, насколько человек голоден.

Правительственные чиновники прибыли в Риманов, чтобы выбрать дом, где можно было бы хранить продовольствие для армейских нужд. Оказалось, что единственное помещение, подходящее для этих целей, – это дом молитвы местной еврейской общины. Узнав об этом, встревоженные главы общины обратились к рабби Мендлу за советом; при этом один из них заметил, что, возможно, чиновники откажутся от своего решения, потому что крыша в доме молитвы протекает уже в течение довольно долгого времени, и в случае сильных дождей там, безусловно, нельзя будет хранить провизию.

«В таком случае решение об использовании дома молитвы под склад – это справедливое решение, – сказал рабби. – Таков приговор вашему безразличию и лени. Немедля следует починить крышу!»

Крышу починили в тот же день. Однако ничего не было слышно относительно решения чиновников. Прошло несколько недель, и только тогда жители Риманова узнали, что именно в тот самый день чиновники приняли решение устроить склад в другом городе.

Когда рабби из Апты и рабби из Риманова были в гостях у Провидца из Люблина в городе Ланцуте, где тот жил до переезда в Люблин, их недоброжелатели донесли на них властям, и они оказались в тюрьме. Они решили, что поскольку рабби Мендл лучше их всех владеет немецким (а немецкий язык был официальным языком, используемым в суде), то во время допроса он будет говорить от имени их всех.

Судья спросил:

– Чем вы занимаетесь?

Рабби из Риманова ответил:

– Служим Царю.

– Какому царю?

– Царю всех царей.

– А зачем вы, чужаки, приехали в Ланцут?

– Чтобы научиться у этого человека, который находится здесь, с нами, как с еще большим рвением служить нашему Царю.

– А почему вы носите белые одежды?

– Это знак нашей должности.

Тогда судья сказал:

– У нас нет претензий к таким людям.

И он отпустил задержанных.

Рабби Мендла из Риманова спросили: «Почему в одном городе не может быть двух цадиков?»

Он ответил: «Цадиков можно уподобить небесным светилам. Когда Господь создал два великих небесных светила, он поместил их оба на небесной тверди, чтобы каждое выполняло свое особое предназначение. С тех времен они пребывают в дружбе. Большое светило не похваляется своим величием, да и малое вполне удовлетворено тем, что ему уготовано. Так же было и во времена наших мудрецов: на небе сияло множество звезд, крупных и не очень, и все они были как собратья. Не то цадики наших дней! Никто не хочет быть малым светилом и признавать авторитет того, кто крупнее его. Поэтому лучше, чтобы у каждого светила была своя небесная твердь».