Александр Фефилов - Феномен языка в философии и лингвистике. Учебное пособие

Заслуживают внимания выводы автора в отношении грамматической категории числа русских имен существительных. Ср.: "В современном русском есть не мало существительных, употребляющихся только в форме множественного числа . Они делятся на следующие важнейшие разряды:

1) Существительные, не имеющие формы единственного, но сохраняющие его идею ; в них форма множественного числа служит для выражения обоих чисел; таковы: сани, ножницы, щипцы, вилы, дрожки, сутки ".

"2) Существительные, обозначающие предметы парные , употребляются в форме множественного числа, которые одинаково служат для выражения, как единственного числа (одна пара), так и множественного (много пар); для обозначения же одной из составных частей пары (её половины) служит форма единственного числа ; таковы: носки (т. е. пара, но – один носок ) чулки ( чулок ), портки (порток), ноздри (ноздря), губы (губа), брови (бровь). [1) и 2) – «мнимое множественное»].

3) Известные существительные, означающие делимое вещество или массу, состоящую из частей , употребляются только в форме множественного числа, в которой чувствуется значение собирательности , таковы: сливки, дрожжи, квасцы, отруби, щи; помои, поддонки; дрова; чернила, белила . (Здесь «нет явно выраженной идеи множественности»)

4) Существительные сумерки, потемки, именины, крестины и др. У существительных холода, морозы идея множественности потонула в идее собирательности.

"К категории числа примыкает представление собирательности. Собирательными именами называются такие, которые обозначают предметы, состоящие из собрания (группы) однородных предметов, при чем последние, взятые отдельно, не могут быть обозначены тем же словом. Таковы: лес (отдельный предмет – дерево ), стадо (овец, коров), табун (лошадей), стая (птиц), свора (собак) толпа (людей) ….".

И. А. Бодуэн де Куртенэ (Игнатий-Нецислав, Baudouin de Courtenay) – русско-польский языковед. Известен как основатель Казанской лингвистической школы, создатель теории фонем и фонетических чередований, крупный диалектолог, основоположник экспериментальной фонетики, специалист по общему языкознанию. Предвосхитил многие положения структурной лингвистики, а именно, предлагал отличать язык как потенциальное явление от языка-процесса, находящегося в динамике, т. е. речи («Мы различаем язык и говорение»); рассматривал язык в статике, обеспечивающей «равновесие языка», и язык в динамике («историческое движение языка»); определял язык как систему, элементы которой связаны друг с другом определенными отношениями.

Бодуэн де Куртенэ ввел в лингвистический обиход понятие фонемы, кинемы, акусмы, кинакемы , а также обосновал понятие нулевой морфемы .

Считал, что нет никаких "звуковых законов", а "объяснение языковых явлений может быть только психологическим или в известных пределах физиологическим".

К главным факторам языкового развития относил привычку (бессознательную память), бессознательное забвение, непонимание, обобщение, стремление к дифференциации, удобству, экономии работы мускулов речевого аппарата.

Утверждал, что язык не является замкнутым в себе организмом, что язык представляет собой орудие и деятельность.

В изложении лингвистических проблем Б. де Куртенэ проявил себя как тонкий стилист и автор критических афоризмов, ср.:

«Для человека, не возвысившегося над уровнем умственного развития животного, не нужна ни одна наука».

«Умственное развитие совершенствует мозговую субстанцию».

«Нет ни малейшей надобности быть покорным рабом так называемой «европейской науки» и повторять бессмысленно и без всякой критики заимствованные из нее положения».

1. Избранные труды по общему языкознанию. Том I. М., 1963. – 384 с.

2. Избранные труды по общему языкознанию. Том II. М., 1963. – 390 с.

1. Язык – явление физическое и бессознательно-психическое.

И. А. Бодуэн де Куртенэ отмечал особую двойственную природу языка как явления физического и бессознательно-психического. По его мнению, язык – не организм, а скорее функция организма. Поэтому анализ языка как разложение единого целого на части без учета функционирования его отдельных частей и целого противоречит природе языка.

В соответствии с физиологическим и психическим и социологическим подходом автор дает следующие определения языка:

(1) «Язык есть слышимый результат правильного действия мускулов и нервов». Это физиологическая, материальная часть языка, которая изучается в фонетике.

(2) «Язык есть комплекс членораздельных и знаменательных звуков и созвучий, соединенных в одно целое чутьем известного народа [как комплекса (собрания) чувствующих и бессознательно обобщающих единиц] и подходящих под ту же категорию, под то же видовое понятие на основании общего им всем языка». Здесь язык предстает как система значимых единиц. Семантика языковых единиц является результатом обобществления и единой категоризации.

(3) Развивается лишь индивидуальный язык, язык же общественный (племенной, национальный) «развития не имеет и иметь не может». Противопоставление индивидуального языка общенациональному – это в какой-то степени противопоставление живого языка языку искусственному. Общенародный национальный язык имеет определенную степень искусственности, так как он часто ограничен условиями вынужденной коммуникации.

(4) «Язык как общественное явление может иметь только историю, но не развитие». Вероятно, здесь противопоставляются социальные и собственно лингвистические аспекты языкового феномена. Историческое изменение социальных аспектов языка вряд ли напрямую связано с развитием его структуры. О социальных разновидностях языка автор сказал следующее: «Каждый человек может владеть несколькими индивидуальными «языками», отличающимися друг от друга как в сфере произносительной, так и в слуховой: повседневным языком, языком официальным, языком церковных проповедей, языком университетских кафедр и т. д.». В этом определении прослеживается начало социальных диалектов языка и функциональных стилей.

(5) Язык состоит из множества случайных символов, которые связаны самым различным образом. Можно предположить, что речь идет о подвижности, непостоянстве семиотических отношений в языке, о чем свидетельствуют многочисленные примеры метафоризации языковых единиц.