Александр Фефилов - Феномен языка в философии и лингвистике. Учебное пособие

7. Причина неясности мысли кроются в неполноте ее осознания.

Неясность мысли создается, по мнению философа, за счет неполноты её открытия, осознания. Мы вправе предположить, что неполнота мысли усугубляется и средствами вербализации. Г. Фреге, сравнивая два предложения Dieser Hund hat die ganze Nacht geheult (Эта собака выла всю ночь) и Dieser Köter hat die ganze Nacht geheult (Эта дворняжка выла всю ночь), утверждает, что в них выражена одна и та же мысль [ср. 118, 56 ]. Целесообразно было бы сказать, что мысль структурна, а представление контенсионально. В этой связи мысль, по Г. Фреге, напоминает нам некий инвариант. Все вариантные наслоения относятся к представлениям. В первом примере наблюдается бо́льшее приближение к инварианту, чем во втором, благодаря видовому имени Köter (дворняжка). Если согласиться с автором в том, что в обоих предложениях выражается одна и та же мысль, то естественный язык преимущественно следует считать выразителем представлений.

8. Необходимо создать язык понятийных исчислений (Begriffsschrift), освобожденный от психологичности (от представления и ассоциативности).

Мысль сначала выражается, потом утверждается. Автор различает суждениеи утверждение. Суждение (Urteil) – это внутреннее признание мысли истинной. Утверждение (Behauptung) – это внешнее (языковое и речевое) подтверждение мысли истинной. Логика основывается на законе истинности, а не на утверждении истинности. Это означает, что из двух высказываний, например, (1) Х (есть) истинный и (2) Я считаю Х истинным, второе не относится к логике.

Для описания мысли наиболее приемлем, по мнению Г. Фреге, арифметический язык формул (Formelsprache) или язык понятийных исчислений (Begriffsschrift), который он сам разработал для этих целей. Автор призывает в этой связи освободиться от оков естественного языка, из-за логического несовершенства которого допускается много ошибок в оформлении мысли. Грамматики различных языков отличаются друг от друга тем, что в них смешалось психологическое с логическим. Язык модифицирует мысль, придает ей особую окрашенность.

Английский философ и общественный деятель с мировым именем. Автор одной из версий философской доктрины «логического атомизма», сформировавшейся в рамках аналитической философии. Был дружен с «первым» (ранним) Л. Витгенштейном, автором «Заметок по логике», еще верившим в познание действительности с помощью языка (= логически идеального языка), и, разошелся со «вторым» (поздним) Л. Витгенштейном, автором «Логико-философского трактата» и «Философских исследований», отказавшимся, по его мнению, от философского освещения отношений между словом и жизнью, и ограничивающим философию анализом языка повседневной жизни.

В предисловии к книге Геллнера «Слова и вещи» Б. Рассел аргументировал свое несогласие с данным подходом следующим образом: «Лингвистическая философия в своем интересе не к миру, а к языку похожа на ребенка, забавляющегося часами без маятника, которые, даже не показывая часа, функционируют проще в забавном ритме».

Б. Рассел придерживался мнения, что каждого философа необходимо рассматривать «в качестве продукта окружающей его среды, то есть как человека, в котором выкристаллизовались и сконцентрировались мысли и чувства, свойственные обществу, частью которого он является». По-видимому, общество оказалось не столь однородным, чтобы можно было констатировать полное единодушие философских взглядов его представителей.

• Рассел Б. Философия логического атомизма. – Томск, 1999. – 192 с.

• Рассел Б. История западной философии. – Ростов н/Д, 2002. – 992 с.

1. Преимущество естественного языка – в его неопределенности и возможности нового означивания.

Б. Рассел подчеркивает нечеткость, двусмысленность высказываний, построенных с помощью естественного языка. При этом он, однако, придерживается мнения, что «нечеткость гораздо более важна в теории познания».

Расплывчатость, неопределенность символа в плане значения идет на пользу познавательному процессу, так как не препятствует заполнению данного символа различным содержанием. В этом автор видит главное преимущество естественного языка.

2. Имя – это сокращенная дескрипция.

Слово может выступать синонимом более крупных вербальных единиц, например, словосочетания или предложения. Слово имеет память на свое контекстуальное окружение, из которого оно когда-то вычленилось. Следует заметить, что эту идею впервые высказал немецкий лингвист, автор Очерков сравнительной грамматики индоевропейских языков К. Бругман, который еще в 1886 году сделал вывод, что все отдельные слова языка являются результатом усечения предложений.

3. Истинность и ложность высказывания зависит от объективных условий (фактов).

Истинность или ложность высказывания, ср. « Идет дождь », зависит от условий (в данном случае погодных). «Истина и ложь коррелятивны». Такие условия или обстоятельства автор называет «фактом». Факты выражаются с помощью целостных предложений, а не отдельными словами. В основном факты принадлежат объективному миру и не зависят от наших мыслей и убеждений. Факты подразделяются на единичные, ср. « Это является белым », и общие, ср. « Все люди смертны ». Кроме того, они могут быть положительными и отрицательными, ср. « Сократ жил » и « Сократ не жив ».

4. Пропозиция – это комплекс словесных символов, главной функцией которых является обозначение предметов.

Под пропозицией автор понимает повествовательные предложения, которые что-то утверждают. «Пропозиция есть только символ». Пропозиция состоит из комплексных символов. Это части пропозиции, или слова́. Однако автор не склонен приписывать пропозиции номинативную функцию, ср. «Пропозиции не являются именами фактов». Он приходит к выводу, что «отношение пропозиции к факту совершенно отличается от отношения имени к наименованной вещи». «Факты вы можете только утверждать или отрицать или что-то подобное, но не именовать».

Из сказанного можно сделать вывод, что пропозиция есть отношение обозначения или репрезентации, отношение которое устанавливает говорящий, используя готовые имена как простые, неделимые символы.