Константин Циолковский - Щит научной веры (сборник)

Да и что же нам говорить о бесчувствии в природе? Все, что она может, – дает нам знать только об ощущении (высшие животные и люди). Растения, камни или атомы в реторте химика никогда нам не скажут об их своеобразных ощущениях! Как можно сомневаться в ощущениях атомов так называемого мертвого тела, если в нем протекают физические и химические процессы? Какая же разница между живым и мертвым, между процессами в неорганизованной и организованной материи? Разве другие атомы в них, разве другие между ними столкновения? А раз в организованной материи есть ощущения, – есть они и в неорганизованной при тех же, приблизительно, процессах. Только организованная материя нам может сообщить об этом, да и то в исключительных случаях (лишь в применении к человеку), а неорганизованная – нет.

Высшие животные еще выражают радости и страдания понятно для человека, низшие – менее. Сам человек часто не может дать отчета о своих ощущениях или совершенно забывает о них. Чего же можно ждать от неорганизованной материи! Собственно у нас нет никаких доказательств, что чувствует кто-нибудь, кроме меня (солипсизм). Однако большинство людей верит в страдания и радости не только своих братьев, но и животных…

Про всякое ощущение мы можем сказать только одно из трех: или оно приятно, или неприятно, или безразлично. В первом случае, условимся называть его положительным, во втором – отрицательным!

Как фигуры, имея самую разнообразную форму, могут быть равновелики, если имеют одинаковую площадь, так и самые разнородные ощущения могут быть равного напряжения. Слуховое ощущение может быть также приятно, как зрительное или осязательное. Ожог может быть также неприятен, как разрез кожи. Зубная боль может быть также мучительна, как душевное страдание. Что это так, нетрудно видеть. Действительно, если зубная боль будет ослабляться, а душевное страдание усиливаться, или наоборот, то непременно должен настать когда-нибудь момент их равенства. В таком случае мы будем колебаться в определении сильнейшего из этих ощущений. Также и все приятные ощущения могут быть равны.

Из предыдущего мы видим, что всякое ощущение мы можем выразить положительным или отрицательным числом, как любую величину. Известно, что положительная величина с такой же (численно) отрицательной дают в сумме нуль. То же справедливо и для ощущения. Если, например, при другом настроении духа, мы получаем приятное известие, то в результате психического сложения двух противоположных ощущений мы можем получить: облегчение (или уменьшение страдания), успокоение (нуль) или радость, – смотря по силе добавочного ощущения, т. е. приятного известия. Итак, напряжение ощущения есть несомненно величина со всеми ее атрибутами.

А если это так, то ощущение жизни можно изобразить кривой, абсциссы которой будут изображать время, а ординаты – напряжение приятного или неприятного ощущения. Когда ордината положительна, то ощущение приятно, и наоборот. Чем ордината больше, тем ощущение напряженнее.

Схема общего (среднего) ощущения жизни говорит нам, что, начиная с зачатия, чувство приятности жизни возрастает до известного возраста. Затем, постепенно уменьшаясь, сходит до ощущения безразличного, чтобы уступить место страданию, непрерывно возрастающему и достигающему наибольшей величины при умирании.

Количество ощущения от времени (х1) до (х2) выразится:

где y = F(x)

Полное количество ощущений в течение (х3) одной жизни будет равно

и есть, очевидно, разность между суммою положительных (приятных) и суммою отрицательных (неприятных) ощущений всей жизни тела.

Но будут ли эти суммы равны? В таком случае нашли бы

Тут (х3) означает время одной жизни от ее зарождения.

Последней формулой мы выразили закон жизни всех смертных существ [7] Подробнее см. статью К. Э. Циолковского «Ум и страсти», многократно переиздававшуюся. . Бессмертные, очевидно, не подчиняются этому закону. Действительно, они получают жизнь и ее радости, не отдавая их назад.

Когда, при зачатии животного, загорается жизнь, то число эфирных вибраций усиливается. По мере развития существа, это число, в общем, должно возрастать. При угасании животного, в течение его старости, число вибраций уменьшается. Наконец, после смерти оно сводится к первоначальному числу, существовавшему до зачатия животного.

Что же мы видим? Число вибраций сначала возрастает, что по гипотезе должно сопровождаться рядом приятных ощущений (молодость и здоровье животного). Затем оно уменьшается, что должно по той же гипотезе сопровождаться ощущениями неприятного свойства (старость, болезни). Если угасание животного будет быстрое, например, во время болезни или самоубийства, то ощущение будет напряженнее, но сумма всех неприятных ощущений может остаться та же.

Вообще, в течение жизни, существо претерпевает только длинную вибрацию и возвращается, при умирании, к первоначальному состоянию.

Когда маятник совершает полное двойное колебание и возвращается в прежнюю точку, то алгебраическая сумма всех пройденных им пространств равна нулю. Подобно этому и количество ощущений животного в течение одной жизни также может быть равно нулю. Это значит, что сумма положительных, или приятных, ощущений равна сумме отрицательных ощущений. Если это так, то никто не посоветовал бы самоубийцам очень надеяться на безболезненные способы отправления на тот свет, ибо возможно, что таковых совсем нет. Чем быстрее процесс расставания с жизнью, тем мучения, по нашей гипотезе, должны быть ужасней. Лучший способ расплаты за жизнь – это медленное умирание в течение длинной старости, которой мы достигнем при заботах о нашем здоровье и жизни. Я желал бы ошибаться, но истины мы не знаем, потому что никто еще нам не рассказал про ощущения умирающего.

Так было бы, если бы атом (дух) пребывал в теле в течение всей жизни тела. Но он, в силу обмена веществ, – кратковременный гость. Поэтому для духов земного животного закон этот как будто не применим: атомы (духи), гостящие в существе во время его молодости, попадают на пир жизни и только получают. Попадающие же в период старости или усиленного угасания только страдают. Но это не совсем так: в первом случае атом (дух), при вхождении в здание тела, получает менее, чем отдает при расставании с телом. Только об этих ощущениях – вступления и выступления из тела – мы никогда не узнаем, гак как организм не приспособлен давать о них отчет. При вступлении и выступлении из тела в старческий его период бывает обратное, так что в обоих случаях равновесие восстанавливается и закон соблюдается.