Герберт Спенсер - Опыты научные, политические и философские (Том 3)

Эта свобода не лишена была известных ограничений. Будучи в прежнее время (из желания охранить права своего protege, Английского банка) равнодушным к банковой состоятельности общества в обширном смысле, государство, подобно кающемуся грешнику, который вдается в аскетизм, сделалось вдруг чрезвычайно взыскательно в этом отношении и решилось раздавать от себя гарантии, вместо того чтобы искать естественной гарантии в меркантильной опытности самой публики. Обращаясь к лицам, желавшим поступить в пайщики банка, оно говорило: "Вы не должны соединяться на тех обнародованных во всеобщую известность условиях, которые вы признаете для себя выгодными; вы не должны пользоваться той степенью доверия, которая естественно вам принадлежит, в силу упомянутых условий". Обращаясь к публике, оно говорило: "Вы не должны доверять той или другой ассоциации в такой мере, в какой признаете ее достойной доверия, смотря по свойствам ее членов или по ее внутренней организации". Обращаясь к обеим сторонам, оно говорило: "Вы будете пользоваться от меня неизменной охраной".

Какие же были результаты такого образа действий? Всякий знает, что правительственные гарантии оказались далеко не безгрешными. Всякий знает, что эти банки с правительственным устройством отличались характером неустойчивости. Всякий знает, как доверчивые граждане - с благоговением перед законодательной силой, которая не ослабевает, несмотря на беспрестанные разочарования, - безгранично отдались этим обеспечениям и, не руководясь уже своими собственными соображениями, вовлечены были в разорительные предприятия. Вред замены искусственными гарантиями естественных обеспечении, - вред, который всякому проницательному человеку давно уже бросался в глаза, сделался вследствие недавних катастроф очевидным для каждого.

Начиная настоящую статью, мы намерены были остановиться на этом предмете. Хотя образ действий, приведший акционерные банки к банкротству, был неоднократно описываем вскоре после случившихся событий, но мы приведем очевидное из всего этого заключение. Хотя в трех отдельных торговых обозрениях газеты Times было объясняемо, что "полагаясь на окончательную ответственность со стороны громадной массы ослепленных пайщиков, учетные дома снабжали кредитом эти банки безгранично, смотря не столько на достоинство представляемых векселей, сколько на обеспечение, заключающееся в делаемой банком бланковой надписи", однако ни в одном из этих обозрений не выставлялось на вид, что, не будь закона о неограниченной ответственности, эти опрометчивые обороты не могли бы производиться. Впоследствии эта истица была признана как парламентом, так и журналистикой, и более распространяться об этом нечего. Мы прибавим только, что если б не существовал закон о неограниченной ответственности, то лондонские учетные дома не дисконтировали бы дурных векселей; что в таком случае провинциальные акционерные банки не открыли бы столь обширного кредита несостоятельным спекулянтам и что, следовательно, банки эти не подверглись бы разорению. Из этого очевидно, что банкротства, постигшие акционерные банки, были бедствиями, вызванными законодательством.

Мера, имевшая целью обеспечить провинциальную публику от опасных увлечений, состояла в ограничении обращения провинциальных банковых билетов. Акт 1844 г., установив подвижную шкалу для выпусков Английского банка, определил в то же время maximum выпуска билетов провинциальными банками и запретил дальнейшее открытие выпускных банков (banks-of-issue). Мы не имеем возможности распространяться здесь о последствиях этого запрещения, которое должно было тяжело лечь на тех особенно осторожных банкиров, которые в течение двенадцати недель, предшествовавших 27 апреля 1844 г., сократили свои выпуски на случай неожиданных событий, тогда как оно открывало полную свободу тем банкирам, которые в течение этого периода были наименее осмотрительны. Все, что мы можем заметить здесь, это то, что строгое ограничение провинциальных выпусков крайне низким максимумом (а низкий максимум был установлен преднамеренно) предупреждает проявление тех частных расширений обращения банковых билетов, которые, как мы показали уже, должны иметь место в периоды торговых затруднений. Кроме того, трансферт всех известных требований на Английский банк, как на единственный центр, из которого могут быть добыты чрезвычайные средства, сосредоточивает стеснение в одном пункте, тогда как иначе оно распределилось бы по разным пунктам - и через то вызывает панику.

Не прибавляя ничего более о неполитичности этой меры, обратим внимание на ее мелочность. Как предохранительное средство удержать разменность провинциальных банковых билетов, мера эта бесполезна, если только она не предупреждает банковых банкротств; а что она не в состоянии выполнить последней задачи, не подлежит сомнению. Если она уменьшает вероятность банкротств, причиняемых чрезмерным выпуском билетов, то зато усиливает возможность банкротств от других причин. Как должен был поступать провинциальный банкир, выпуски которого актом 1844 г. доведены до более низкого уровня, нежели тот, на котором он остановился бы при несуществовании подобного закона? Если он, при отсутствии этого закона, намерен был выпустить билетов больше, нежели имеет право по закону, и если резерв его, по его мнению, значительнее того, какой нужен для обеспечения дозволенных законом выпусков, то ясно, что ему оставалось только увеличить свои операции в других направлениях. Излишек находящегося у него капитала не должен ли был возбуждать его, или входить в более обширные спекуляции от своего лица, или допускать своих клиентов выдавать на него обязательства далее того предела, какой он назначил бы при других обстоятельствах? Если при отсутствии запрещения его неосмотрительность привела бы его к риску банкротства от чрезмерных выпусков билетов, то при настоящих обстоятельствах не может ли то же самое качество вовлечь его в опасность банкротства от чрезмерного развития банкового дела? А один из этих видов банкротства не так же ли гибелен для разменности билетов, как и другой вид?

При настоящих обстоятельствах дело представляется даже в худшем положении? Есть основание предполагать, что при такой протективной системе банкиры вовлекаются в еще более опасные предприятия. Они закладывают свой капитал путями менее прямыми, нежели выпуск билетов, и легко доходят, именно вследствие меньшей притязательности этого процесса, до больших затрат и увлечений, чем дошли бы при иных условиях. Торговец, обращающийся за помощью к своему банкиру в пору коммерческих затруднений, часто получает такой ответ: "Я не могу сделать вам прямой ссуды, потому что роздал уже ссуды на ту сумму, на какую был в состоянии; но, зная вас за надежного человека, я ссужу вам мое имя. Вот моя акцептация на сумму, которую вы требуете; в Лондоне всякий примет этот вексель к учету". Теперь, так как займы, сделанные этим путем, не влекут за собой столь же непосредственной ответственности, как займы, сделанные в форме билетов (потому что они не подлежат немедленной оплате и не предполагают возможности приступа к банку), то банкир чувствует искушение расширить свои обязательства этим путем гораздо далее, чем он решился бы в том случае, если б закон не вынуждал его избрать новый канал для открытия кредита.