Вадим Филатов - Сны воинов пустоты

Во Франции термин «нигилизм» получил известность в конце 18 века в следующих трёх значениях: 1) Нигилизм, как философская концепция, в соответствии с которой нет ничего, что «существовало» бы абсолютно; 2) Идеология, отвергающая любые формы общественного принуждения; 3) Свовкупность настроений пессимизма и тотального разочарования.

В Германии одним из сновоположников интерпретации нигилизма как самостоятельного философского направления был Фридрих Генрих Якоби (1743–1819). Он использовал термин «нигилизм» в процессе своей критики философских систем Канта и Фихте. В письме к Фихте (1799) Якоби указал, что основная у Фихте философская категория «Я» является следствием совершенно необоснованной абсолютизации человека. В результате для человека, который незаконно присваивает себе функции Бога, всё растворяется в его собственном ничто. Только вера в подлинного Бога может, по мнению Якоби, противостоять отчаянию подобного рода нигилизма. Мощная критикя, которой Якоби подверг философию Канта и Фихте, вызвала волну ожесточённой контркритики. Так, Шеллинг обозвал Якоби дилетантом, Гегель – вождём полузнаек в философии, Гейне — сварливым прохвостом, Куно—Фишер — «низшей монадой» и т. п. Что касается самого Канта, то он охарактеризовал философию Якоби как «аффектированное мечтательное гениальничание». Однако, любой последовательный и честный идеализм рано или поздно приходит к нигилизму. Постепенно и сам Якоби, если верить свидетель–ству гегельянца Ц. Ф. Гешеля, начал склоняться к точке зрения того самого философского нигилизма, в приверженности которому он обвинял Фихте. В этой связи Эрнст Юнгер позднее утверждал следующее: «Упрёк в нигилизме сегодня популярен и каждый приписывает его своему противнику. Весьма вероятно, что правы все». Весьма вероятно, что прав и Юнгер, особенно в свете следующего показательного высказывания Ж. — Ф. Лиотара: «Абсолютное знание требует законченного нигилизма».

Как бы то ни было, в начале 19 столетия дискуссии об идеалистическом нигилизме были продолжены в работах Фихте и Гегеля. Диалектическое развитие гегелевской мысли начинается в области ничто и здесь же завершается. Согласно Гегелю, задачей нигилизма является познание абсолютного ничто, представляющее собою центр Бога, которому не присуще никакое «длясебя–существование»:

«Дух достигает истины, обретая самого себя в абсолютном разрыве. Дух есть эта сила…только тогда, когда он смотрит в лицо негативному, пребывающему в нём».

С другой стороны, нигилизм в 19 веке часто связывали с критикой религии, религиозной нравственности и общественных институтов. Так, Ф. Ф.Баадер находил в философском нигилизме разрушительное для религии злоупотребление интеллекта, в котором он не видел ничего, кроме ненависти и отрицания «существующего» социального устройства. Нигилизм обвиняли в распространении в массах настроений отчаяния и вседозволенности. Нигилистические позиции приписывали антропологическому материализму Л. Фейербаха и философскому эгоизму М. Штирнера. («Ничто — вот на чём я построил своё дело» — так начинает свою книгу «Единственный и его собственность» Штирнер). Однако очевидно, что речь идёт уже об ином. Начиная с 40–х годов 19 столетия понятие «нигилизм» стало обозначать преимущественно радикально — материалистический способ мышления, связанный с идеями революционного переустройства общества («русский нигилизм»). Однако сохранилось и традиционное понимание философского нигилизма в качестве направления европейской мысли, для которого характерна абсолютизация ничто. Не случайно, что именно в это время в Европе вырос интерес к буддизму, который интерпретировался как восточный нигилизм. В контексте европейского переосмысления буддизма можно истолковать ключевые моменты пессимизма А. Шопенгауэра, так поступил российский революционный демократ Герцен характеризовавший Шопенгауэра как «идеального буддиста, нигилиста и мертвиста». Отличная формулировка! Не стал исключением и Фридрих Ницше, увидевший в учении Шопенгауэра новый буддизм или пассивный нигилизм.На самом же деле Шопенгауэр удивительно точно интерпретировал нигилистическую жажду небытия как стремление к слиянию с Богом. Сам Ницше определял нигилизм как волю к ничто, ведущую к саморефлексии и саморазрушению, связывал всё это с декадансом и называл себя «первым совершенным нигилистом Европы у которого нигилизм уже позади». В действительности ницшеанское учение о вечном возвращении означает, что заключающее в себе все возможные смыслы ничто — вечно. И если ничто — конечная цель мира, то всё в нём (не)существующее преследует ту же самую цель. Уничтожение идеологии декаданса вызывает к жизни силы абсолютного уничтожения, при этом воля к власти трансформируется в волю к ничто.

К философскому нигилизму примыкают представители экзистенциализма - Хайдеггер, Сартр и другие, в качестве важнейшей категорией у которых так-же выступает ничто. Так, Хайдеггер в лекции «Что такое метафизика?» рассуждал о ничто как об условии свободы: «Без исходной открытости ничто нет никакой самости и никакой свободы». Выводы, сделанные Сартром из экзистенциальной аналитики Хайдеггера, также не ограничиваются понятием бытия. Для ничто, согласно Сартру, характерна созидательная активность, которая осуществляется посредством отрицания. Очевидно, что Сартр превратился в символ экзистенциализма не столько в связи с оригинальностью своих исходных позиций, сколько благодаря последовательности, непримиримости и убедительности, с которыми он их утверждал. В свою очередь, А. Камю понимал под нигилизмом осознание абсурдности человеческого «существования», которое приводит к бунту: «Нигилистом можно быть двояким образом, и каждый раз из–за непомерной жажды абсолюта. По видимости, есть бунтовщики, желающие умереть, и есть другие бунтовщики, желающие умерщвлять. Но по своей сути это одни и те же люди, равно лишенные бытия, сжигаемые жаждой настоящей жизни и предпочитающие всеобщую несправедливость ущербной справедливости».

Экзистенциализм — это «мужество быть», несмотря на всеобщую вовлечённость в абсурд и ничто, мужество принять на себя отчаяние и безнадёжно сопротивляться абсурду, стараясь оставаться при этом собой, мужество принять на себя творческое одиночество и ужас философских прозрений. Мыслители этого направления убеждены в том, что человек способен как на уровне знания, так и на уровне практики трансцендировать конечность и бессмысленность мира. Условное пребывание человека в преходящем иллюзорном мире противоречит его сущностному соучастию в антимире пустоты.