Вик Тор - Как жить человеку на планете Земля?

Виктор: Итак, с одной стороны признается божественное управление через разум, через законы природы, чувства удовольствия и страдания (хотя и неразумны, но все же советчики), а с другой – речь идет и о неком фундаментальном неразумии в человеке, проистекающем неясно отчего (может быть как раз от первовещества). Эти мысли развивает и Аристотель, у которого все-таки господствует мысль о целесообразности устройства мироздания и организации всего мирового процесса, – реализуются телеологические воззрения, как универсальный космологический принцип. Отстаивая общественно значимые добродетели, как высшие этические ценности, он, по сути дела, как и Платон, видит смысл жизни единичного человека в обеспечении блага бытия сотворенного целого, а именно общества. Обосновывается единство цели через идею единого Бога – источник и причину движения. Но и он отрицает абсолютно сознательный характер этой целесообразности.

Аристотель:Целесообразное творчество природа осуществляет бессознательно, автоматически, через законы материального мира, в большой степени, которые как раз и являются предметом изучения науки.

Виктор: Идеи божественного творения и управления, но также и признания свободы выбора человека, отчего проистекает его направленность к добру или злу, соответствующая определенность его этических принципов, развивают в дальнейшем римские философы античного периода Плотин и Августин. Позднее, в средние века, христианство утверждает идею Божественного Провидения, которое ведет нас по этой жизни, и доводит до последней черты идею абсолютной предопределенности и необходимой обусловленности всех жизненных явлений. Последнее, по сути дела, утверждает, как было сказано, и возникшее в этот же период мусульманство, – все происходит по воле Аллаха. И лишь Макиавелли в период Ренессанса возрождает вновь понятие свободы воли человека, хотя и не раскрывает ее истоков. Знаменитое его понятие Virtu – это воля, вооруженная умом, или ум, окрыленный волей. Само слово Virtu у него означает храбрость и энергию, причем как в добродетели, так и во зле. Это отображает его безразличие к традиционным моральным оценкам поступков, связанных с осуществлением власти. Свои рекомендации в области этики взаимоотношений между людьми Макиавелли строит, опять-таки, на основе размышлений о соотношении необходимости и свободы в деятельности человека.

Макиавелли:Судьба действительно распоряжается половиной наших поступков, но управлять другой половиной или около того она предоставляет нам самим.

Виктор: В целом, его точка зрения вписывается в концепцию философов-классиков античности. Далее в Новое время продолжаются исследования свободы воли человека. Декарт особо исследует свободу воли, считая ее высшим свойством человека, делающим его хозяином своих поступков, за которые человек, соответственно, заслуживает хвалы или хулы.

Декарт:Нам присуща свобода воли, по собственному выбору мы можем соглашаться или не соглашаться с чем-либо, – это положение настолько ясно, что его следует отнести к нашим первичным и наиболее общим врожденным понятиям.

Виктор: В то же время, следует подчеркнуть, что признавая свободу воли человека, Вы, Декарт, тем не менее, также ограничиваете ее могуществом Бога. Свобода человека признается Вами только в рамках Божественного предопределения, но от дальнейшего обсуждения этого вопроса Вы уклоняетесь.

Декарт:Поскольку мы постигаем необъятное могущество Бога, нечестиво предполагать, будто мы можем совершить то, что он заранее не предопределил сам. Правда, нашего понимания недостаточно для усмотрения того, каким образом (и почему) он оставил свободные поступки человека не предопределенными.

Виктор: Гоббс понятию свободной воли противопоставляет понятие обдумывания, которое и заканчивается определенным действием.

Гоббс: Обдумывая намерение, мы размышляем. Последний импульс к совершению или не совершению действия называется волей, в собственном смысле этого слова. Считаю волю следующей за последним предписанием разума. Я признаю такую свободу, в соответствии с которой могу делать что-либо, если желаю. Но выражение «я могу желать, если хочу» считаю абсурдным.

Виктор: Гоббс, таким образом, утверждает несостоятельность трактовки понятия свободы воли, как основы каких-то индетерминистских действий человека. Спиноза, рассуждая о побуждающих началах человека, также исповедует точку зрения «железного детерминизма». Но он еще более консервативен в своих суждениях и полностью отрицает свободу человеческой воли.

Спиноза: В душе нет никакой абсолютной или свободной воли, но к тому или иному хотению душа определяется причиной, которая определяется другой причиной и так далее до бесконечности… Воля не может быть названа причиной свободной, но только необходимой (всегда найдется причина, которая ее определяла бы к действию). Воля определена отдельными желаниями, каждое из которых детерминировано опять-таки определенными причинами. Мнение о свободе воли возникает только от незнания людьми цепочек причин. Воля и разум – одно и то же.

Виктор: В чем-то Спиноза прав, если в цепочку причин включить и импульсы от первовещества. В целом все же можно отметить, что у философов периода Нового времени нет особых противоречий с античностью, но они в большей степени используют данные современной им науки для познания прежде всего движущих причин объективно существующего мира, а не каких-то абстрактных конечных последних причин. В то же время у Джона Локка вновь появляется и неоднократно повторяется мысль об иерархии мыслящих существ во Вселенной, что соответственно усложняет до предела проблему трактовки свободы и необходимости в действиях человека.

Локк: Я называю их хорошими и плохими ангелами, которые обладают достоинствами и способностями, намного превышающими наши слабые свершения и ограниченные мыслительные способности. Но определить предел силы, которой каждый из них обладает, было бы слишком смело для человека, находящегося в темноте и устанавливающего пределы тому, что находится на расстоянии бесконечности от его системы и за пределами его понимания. От нас скрывается в непроницаемом мраке почти весь интеллигибельный мир, который несомненно больше и прекраснее мира материального. Между нами и великим Богом есть разные степени духовных существ. Спрашивать, свободна ли человеческая воля, – так же нелепо, как и спросить, квадратна ли добродетель. Воля человека всегда детерминирована. Но воля есть внутренняя сила и ее проявлениям может быть поставлен предел или нет. Правильным является не вопрос, свободна ли воля, а вопрос – свободен ли сам человек.