Виктор Тростников - Россия земная и небесная. Самое длинное десятилетие

Понятно, что это рассуждение Войцеховского не было строгим, но в нем был так верно схвачен механизм формирования простых и составных чисел, что я позавидовал Богдану светлой завистью: вот бы мне такой ум! Как легко мне было бы тогда учиться!

Но бывший артиллерист не собирался ограничиваться только учебой, одним усвоением того, что сделано было в науке до него. Он сам хотел поразить какую-нибудь мишень, выстрелив по ней из главного калибра. Такой мишенью он избрал Второе начало термодинамики. Не знаю, с каких пор в нем начала зреть ненависть к этому постулату, но на втором курсе он был уже его убежденным врагом и собирался разнести в щепки. По его мнению, считать Второе начало физическим законом было совершенно неправильно, ибо есть процессы, в которых оно нарушается, и он, Богдан Войцеховский, готов создать установку, которая будет его нарушать и, следовательно, опровергнет. Поскольку Второе начало эквивалентно утверждению о невозможности вечного двигателя второго рода, совершающего механическую работу за счет охлаждения окружающей среды, то его опровержение означало бы, что такой двигатель возможен и никакой энергетический кризис человечеству не грозит.

А потом начало происходить то, что сегодня было бы абсолютно невозможным. Войцеховскому выделили помещение, дали необходимое оборудование и приборы и прикомандировали к нему группу техников и лаборантов, которые по его чертежам и под его наблюдением изготовляли детали установки и производили ее монтаж и наладку. Вы только вдумайтесь: значительные материальные и людские ресурсы были предоставлены в распоряжение студенту второго курса, и для чего: чтобы он попытался построить перпетуум-мобиле! Сегодня Физтеху нечем заплатить за телефон, а в годы послевоенной разрухи и нищеты он позволил себе финансировать фантастический проект парня со средним образованием. Тогдашнее начальство факультета всячески поощряло творческую инициативу студентов. Да, в то время государство не жалело денег на науку, ибо понимало, что знание – это сила, но можно ли отнести к разряду научных исследований то, что затеял Богдан? Ведь в таком случае надо признать разумными и поиски «философского камня»…

Но самое удивительное даже не то, что производилось такое финансирование, а то, что и наши преподаватели относились к работе Войцеховского вполне серьезно. Он почти перестал в тот период появляться в общежитии – чуть ли не ночевал на своей установке, но никто над ним не подтрунивал и не иронизировал. Появляясь в Долгопрудном после отлучки, ребята спрашивали: ну как, не опроверг еще Богдан Второе начало? Мы вправду ожидали этого опровержения, заранее предвкушали удовольствие от сенсационных сообщений в печати, которые навеки прославят Физтех. А ведь мы были физиками и прекрасно понимали, что Второе начало есть не что иное, как утверждение, что система, предоставленная сама себе, переходит из менее вероятного состояния в более вероятное, а это утверждение тривиально. И Богдан это знал. Неужели это было какое-то коллективное умопомешательство?

Еще лет пять назад на этом предположении пришлось бы и остановиться. Но сегодня, благодаря одному замечательному научному результату, начинает вырисовываться настоящее объяснение.

Результат получен известными специалистами по плазме Института общей физики АН СССР. Проделав на быстродействующей ЭВМ расчет движения отдельных частиц газа, подчиняющегося аксиомам механики и закону Кулона, они не получили «целиком и полностью» известных статистических закономерностей термодинамики, в частности, Второго начала. Дополнительное исследование позволило руководителю группы доктору наук С.И. Яковленко высказать следующее убеждение: причиной того, что эти статистические законы все-таки выполняются на практике, является вмешательство какого-то таинственного «агента», который он назвал «внешним стохастизатором» (стохастичность – физико-математический термин, означающий как бы «преднамеренную» случайность того или иного процесса. – Прим. ред).

Максвелл мечтал когда-то о маленьком «демоне», который, двигая невесомую заслонку, отменяет Второе начало.

Теперь выяснилось, что для этого не нужно искать «хорошего» демона, а достаточно просто нейтрализовать «плохого». Думаю, что Войцеховский предвосхитил эту идею еще полвека тому назад. Конечно, он верил в законы вероятности, но не верил, что Второе начало термодинамики возникает из одной лишь вероятности, и тому, что к ней извне примазывается, хотел преградить дорогу. Его работа была действительно серьезной, и руководители факультета почувствовали это, дав ему зеленый свет. Но он слишком опередил время.

Вот какие люди были у нас на Физтехе!

На вопрос одного молодого человека, стоит ли ему заняться литературной деятельностью, Лев Толстой ответил: «Если можете не писать – не пишите». Раньше я воспринимал эти слова как шутливый афоризм, вроде тех, что печатаются в отделе юмора вечерних газет. Но чем дальше, тем больше начинал понимать, что это был крик души мудрого старика, на своем собственном опыте познавшего всю муку и тяжесть профессионального писательского труда, т. е. писания текстов с целью их опубликования.

Писатель, если он действительно заслуживает этого названия, постоянно выворачивается перед всем миром на изнанку, ибо, о чем бы он ни писал, он фактически пишет о себе. А это и стыдно и мучительно.

Писатель ничем не защищен от любых, даже самых вздорных нападок и обвинений. Пушкин приводит высказывание одной дамы (очень милой) по поводу фразы «Владимир усыновил Святополка, однако ж не любил его» из «Истории Государства Российского». Дама кипела негодованием: «Однако! зачем не “но”? однако! чувствуете всю ничтожность вашего Карамзина?» И каждый, кто собрался публиковаться, должен заранее сказать себе: «Я это перетерплю».

Писатель не защищен и от своих поклонников, которые едва ли не страшнее критиков. Чем лучше он пишет, тем больше отравляют ему жизнь эти фанатики, считающие своим неотъемлемым правом являться к нему в дом в любое время дня, изливать свою душу, просить советов и показывать свои сочинения, с настоятельной просьбой прочитать их с целью дать подробный и, насколько позволяет совесть, благожелательный отзыв. В конце концов могут стать настоящим стихийным бедствием.

И чем же уравновешиваются все эти неприятности? Всего лишь иллюзорной надеждой, что тебя вот-вот поймут правильно (на самом-то деле не поймут никогда!), и нерегулярными гонорарами, которые даже в благоприятных случаях не идут ни в какое сравнение с дивидендами более или менее успешного бизнесмена средней руки.