Карло Гинзбург - Сыр и черви. Картина мира одного мельника жившего в XVI веке

Кровать с новым тюфяком, с парой льняных простынь подержанных, с подушками и наволочками новыми, с новым покрывалом, которое сер Стефано обязуется купить — 69 лир 4 сольдо;

Кожаная рубашка новая — 5 лир 10 сольдо;

Сукно кафтанное с вышивкой — 4 лиры;

Поддевка сермяжная — 11 лир;

Штука саржи — 12 лир;

Такая же штука саржи — 12 лир;

Поддевка сермяжная ношеная — 10 лир;

Штука саржи с каймой из бумазеи и бахромой понизу — 12 лир 10 сольдо;

Саржевая рубашка — 8 лир 10 сольдо;

Пара рукавов из светло-желтого сукна с шелковыми шнурками — 4 лиры 10 сольдо;

Пара рукавов из серого сукна — 1 лира 10 сольдо;

Пара рукавов хлопчатых с подкладкой — 1 лира;

Простыни новые полотняные, три штуки — 15 лир;

Простыня тонкотканая подержанная — 5 лир;

Наволочки новые, три штуки — 6 лир;

Сукно кафтанное, шесть отрезов — 4 лиры;

Сукно кафтанное, четыре отреза — 6 лир;

Платки новые, три штуки — 4 лиры 10 сольдо;

Платки ношеные, четыре штуки — 3 лиры;

Фартук вышитый — 4 лиры;

Сукно кафтанное, три отреза — 5 лир 10 сольдо;

Отрез хлопчатый — 1 лира 10 сольдо;

Фартук ветхий, отрез суконный и отрез хлопчатый — 3 лиры;

Платок головной новый вышитый — 3 лиры 10 сольдо;

Носовые платки, пять штук — 6 лир;238

Мантилья ношеная — 3 лиры;

Чепцы новые, две штуки — 1 лира 10 сольдо;

Рубашки кожаные новые, пять штук — 15 лир;

Рубашки ношеные, три штуки — 6 лир;

Шнурки шелковые всех цветов, девять штук — 4 лиры 10 сольдо;

Пояски разноцветные, четыре штуки — 2 лиры;

Фартук холщовый новый — 15 сольдо;

Сундук без замка — 5 лир.

Итого — 256 лир 9 сольдо.

Работа D'Orlandi L., Perusini G. Antichi costumi friulani — Zona di Maniago. Udine, 1940 осталась мне недоступной.

Следует иметь в виду, что говорит М. Беренго (Berengo M. Nobili e mercanti nella Lucca del Cinquecento. Torino, 1965) о луккской деревне: в малых коммунах «исчезает всякая социальная дифференциация, ибо все как один добывают средства к жизни, обрабатывая общинные земли. И если здесь, как и везде, имеются богатые и бедные..., то все же никого нельзя с полным правом назвать сельским жителем и тем более — крестьянином»; особый случай представляют мельники, «без которых не обходится ни одно сколько-нибудь заметное поселение, ...где они выделяются своим богатством, очень часто выступают в качестве заимодавцев в отношении отдельных лип и всей коммуны, при этом не принимают участия в обработке земли» (С. 322, 327). Об общественном положении мельника см.: С. 137–139.

В 1581 г. Андреа Коссио, удинский дворянин, направил «potestati, iuratis, communi, hominibus Montisregalis» («подеста, присяжным, коммуне и жителям Монтереале» — лат.) требование о выплате ему арендных платежей. 1 июня требование было передано «Dominico Scandellae vocato Menochio de Monteregali... potestati ipsius villae («Доменико Сканделла по прозвищу Меноккио из Монтереале, подеста этой деревни» — лат.). В письме сына Меноккио Заннуго (см. ниже) говорится, что тот был «подеста и управляющим пяти деревень» и старостой прихода.

Ср.: Perusini G. Gli statuti di una vicinia rurale friulana del Cinquecento // Memorie storiche forogiuliesi, XLIII. 1958–1959. P. 213–219. «Вичиния» (т.е. совет глав семейств) крошечного селения Буэрис близ Тричезимо в 1578 г. состояла из шести человек,

Ср.: Marchetti G. I quaderni dei camerari di s. Michele a Gemona // Ce fastu? 38. 1962. P. 11–38. Маркетти утверждает (с. 13), что старостами избирались лица, не относящиеся ни к клиру, ни к нотариату, т.е. к «образованным» сословиям; по большей части ими становились «бюргеры или пополаны, имевшие возможность посещать коммунальное училище»; автор приводит, по-видимому, исключительный случай избрания на эту должность в 1489 г. неграмотного кузнеца (с. 14).

Ср.: Chiuppaai G. Storia di una scuola di grammatica dal Medio Evo fino al Seicento (Bassano) // Nuovo archivio veneto, XXIX, 1915. P. 79. В Авиано, возможно, преподавал гуманист Леонардо Фоско, бывший родом из Монтереале (см: Fattorello F. La cultura del Friuli nel Rinascimento // Atti dell'Accademia di Udine. I. 1934–1935. P. 160). Этих сведений, однако, нет в биографии Фоско, написанной А-Бенедетти (II Popolo, settimanale della diocesi di Concordia — Pordenone, 8 giugno 1974), Исследование о коммунальных училищах этого времени было бы крайне желательным. Иногда даже совсем маленькие поселения имели свои училища (Rustici A. Una scuola rurale della fine del secolo XVI // La Romagna, I, 1927. P. 334–338). О школьном обучении в луккской деревне см.: Berengo M. Nobili e mercanti. Op. pit. P. 322.

Джованни Поволедо сначала сказал, что знает Меноккио уже сорок лет, но потом говорил о двадцати пяти и тридцати. Единственное указание на дату содержится в показаниях Антонио Фассета: «Мы возвращались с Меноккио с гор, а было это тогда, когда к нам приезжала императрица, и разговаривая о ней, он сказал: «Эта императрица главнее Девы Марии». Императрица Мария Австрийская посещала Фриули в 1581 г. (см.: Palladio degli Olivi G. F. Historie della Provincia del Friuli. Udine, 1660, II. P. 208).

Это подтверждается словами самого Вораи (протокол от 1 июня 1584 г.), выразившего сожаление, что не сделал этого раньше.

Ср. похожий случай в том же Фриули — Miccoli G. La vita religiosa // Storia d'ltalia. Torino, 1974. Vol. II. T. I. P. 994.

О судебном процессе против Мелькиори и его отношениях с Меноккио см. ниже, с. 134–136. Мелькиори и Поликрето привлекались к суду инквизиции (соответственно в марте и в мае 1584 г.) по обвинению в том, что своими советами они помогали Меноккио избежать обвинения. Оба своей вины не признали. Дело Мелькиори закончилось тем, что его обязали находиться в распоряжении суда; на Поликрето была наложено церковное покаяние. Благоприятные для Поликрето показания дали подеста Порденоне Джероламо Грегори и представитель местного нобилитета Джероламо Попаити. Поликрето был связан родственными узами с семейством Мантика-Монтереале, к которому принадлежали также местные синьоры. В 1583 г. он был третейским судьей (сменив в этой роли своего отца, Антонио) в споре Джакомо и Джован Баггиста Мантика, с одной стороны, и Антонио Мантика, с другой.

Проявления религиозного инакомыслия со стороны простых людей часто рассматривались как признаки умственного расстройства. См.: Miccoli G. La vita religiosa. Op. cit. P. 994–995.

Foucault M. Folie et deraison. Op. cit. P. 121–122 (история Бонавентюра Форкруа). Р. 469 (в 1733 г. один человек попал в больницу Сен-Лазар, потому что его обуревали «удивительные чувства»).

И письмо Заннуто адвокату Трапполе, и письмо священника, написанное по настоянию Заннуто, сохранились в материалах первого процесса против Меноккио. В то же время показания Заннуто и священника об обстоятельствах написания письма (дающие их несходные, но и не взаимоисключающие версии) содержатся в материалах процесса против самого священника. Вораи предъявлялись следующие обвинения (кроме обвинения в самом факте написания письма с изложением тактики защиты): он десять лет не доносил на Меноккио, считая его все это время еретиком, и он заявил в разговоре с Николо и Себастьяно — графами Монтереале, что воинствующая церковь, хотя и ведомая Святым духом, может ошибаться. Суд, продолжавшийся очень недолго, приговорил Вораи к каноническому покаянию. На допросе 19 мая 1584 г. он сказал среди прочего: «Я написал это письмо из страха за свою жизнь, ибо сыновья этого Сканделлы, когда оказывались рядом, всячески показывали свое недовольство и не здоровались со мной, как прежде, и друзья меня предупредили, чтобы я был настороже, потому что ходит слух, что это я донес на сказанного Доменего, и мне могут за это сделать какую-нибудь неприятность...» Среди тех, кто обвинял Вораи в доносительстве, был тот Себастьяно Себенико, который советовал Заннуто выдать Меноккио за безумца или одержимого.