Эмманюэль Левинас - Три статьи о еврейском образовании

Нужно, напротив, расширить науку о еврействе, что, в сущности, означает лишь возведение ее в ранг науки.

Но пусть нас поймут правильно: возвысить иудаику до ранга науки — не то же самое, что представить ее источники на суд филологии, как это происходило в течении последних ста пятидесяти лет.

ХIХ век завершился филологией иудаизма. Пятьдесят веков были уложены в картотеку — необъятная еврейская эпиграфика, собрание надгробных надписей, — так важно было выслушивать их исторические свидетельства, и еще предстояло разбираться в пересечениях различных влияний. Какое кладбище! Могилы ста пятидесяти поколений! Филолог, подвергающий тексты критическому осмыслению, может даже проникнуться нежностью к этому трогательному фольклору, но только он, критический ум, оказывается на минутку умнее своего объекта. Опасность в том, что эта минутка может стать вечной, и лишь к ощупыванию карточек подведет его размеренное продвижение мысли.

Возвести иудаизм к науке, помыслить иудаизм — это значит снова сделать его тексты Учением.

На Западе талмудические тексты никогда не воспринимались всерьез. В них допускалось наличие истин, когда они, эти истины, соответствовали самому общему здравому смыслу; но никто не замечает того незаконченного диалога, который они ведут со всем миром, поставленным под вопрос.

Чистая филология, недостаточная для понимания Гете, недостаточна и для понимания интеллекта рабби Акивы, или рабби Тарфона. Но, если мы пытаемся быть евреями, т. е. провозглашаем себя таковыми, пора предоставить слово рабби Акиве и рабби Тарфону.

Чистого благочестия также недостаточно. Можно еще попробовать педагогику экзальтации, ценой всеобщих усилий, на одном энтузиазме принять положения, которые требуют согласия разума. Но чистые чувства (даже когда они являются таковыми), или же чувства оранжерейные остаются идеями, не имеющими завтрашнего дня. Ничто не докажет свою подлинность — надо ли говорить об этом? — без удостоверяющей печати интеллекта. Не бывает дешевого признания! Разговоры о кризисе разума, популярные среди молодежи, слишком легкомысленны. Уникальным преимуществом нашего времени является понимание оснований, на которых еврейство сможет познать себя. Только фундаментальная наука даст возможность среднему или начальному образованию не быть отвергнутым, либо забытым при первом же контакте с миром, в котором мы все же рассчитываем жить, работать и творить.

Reflexions sur l'education juive: Les Cahiers de l'Alliance israelite universelle n. 58 (1951)

Уничтожение европейского еврейства и железный занавес, опустившийся за оставшимися в живых, предоставили западный иудаизм самому себе. Волны иммиграции, которые регулярно возвращали ему экзотический облик и забытые знания, оживляли, в силу своих потребностей, их общинные учреждения и заполняли пустующие синагоги, прекратились. Вскоре улица Розье потеряет свою островную сущность. Будущее европейского иудаизма целиком просматривается в этой парижской урбанистической перспективе.

Единственным средством сохранения еврейских общин Запада становится, таким образом, изучение иудаики. В современном обществе религия перестала играть доминирующую роль. Только христианство использует еще, как и прежде, те социальные формы современных светских государств, которые сложились под его влиянием. Да и сами государства живы этой субстанцией, находящейся между верой и разумом… Если мы, рассеянные среди других народов, желаем остаться евреями даже без религиозной веры, нам нужен эквивалент тех интеллектуальных и социальных структур, которые христианство завещало нациям Европы. Но невидимые еврейские города создавались в книгах, и чтобы мы обрели свой дом, нам нужно заново проложить путь в эти утаенные текстами города.

Еврейская школа представляет для французского иудаизма после 1945 года предмет главной и неотложной заботы. Наряду со школой Маймонида, открытой еще во времена подъема гитлеризма, после Освобождения появляются средние школы — „Явне“ в Париже и „Акива“ в Страсбурге; возобновляет свою деятельность начальная школа Люсьен де Гирш, а раввинская школа восстанавливает секцию среднего образования. В Орсее движение Еврейских Просветителей Франции основывает в 1946 году школу Жильбера Блоша, чтобы готовить молодых людей и девушек к различным профессиям в сочетании с иудаизмом. Какой амбициозный девиз: „Делать так, чтобы ученики не могли обходиться без иудаизма; делать так, чтобы иудаизм не мог обойтись без них“!

Религиозный совет, со своей стороны, преобразует и улучшает религиозное образование. Еврейский совет по образованию, созданный в Париже, пересматривает программы, учреждает экзамены, рассматривает столь острую проблему учителей, занимается поставкой и распределением книг и школьных учебников. Наконец, Высшая Школа Восточного Еврейства, принадлежащая Альянсу и действующая около столетия, совершенствует свои методы еврейского образования и возводит иврит в ранг основного предмета. Повсюду утверждается одна и та же идея: наша жизнеспособность зависит от изучения иудаики, одного повторения древних обычаев и семейных воспоминаний уже недостаточно.

Но верно также и то, что лишь малая часть французского еврейства затронута этим движением, — оно не похоже на внезапное половодье. Директора школ, о которых я говорил, и в которых возрождение иудаики должно бы произвести куда более впечатляющий эффект, не станут отрицать, что результаты не оправдывают затраченных усилий, что молодежь устает от иврита и, когда проходит первоначальный энтузиазм, воспринимает его либо как чрезмерный религиозный долг, либо как дополнительную нагрузку в тяжелой и без того подготовке к официальным экзаменам.

Мы полагаем, что неудачи не связаны с нехваткой программ или преподавателей.

Эффективность обучения зависит от его интеллектуальной и моральной ценности. В такой стране, как Франция, подросток заинтересуется языком, лишь если почувствует значение той цивилизации, которую открывает ему язык. Тем более — мертвый язык. Он может добиться признания только в том случае, если в современном мире сохраняется традиция его изучения и — что существенно — если он актуален в обществе великих умов. Иначе с ним будет связано лишь провинциальное любопытство, либо догмы, либо пошлости. Разум не приемлет этого.

Но именно в этом смысле со времени двух последних столетий нет более еврейской цивилизации, достойной этого имени. В самом деле, нет ничего общего между тем, что представлено в Книгах, и тем, чем наполнено современное сознание. Положение еврейской цивилизации сегодня похоже на то, какое занимала в Европе накануне Возрождения греко — римская древность. Блеск современного мира нас ослепляет настолько, что мы готовы согласиться со своей еврейской убогостью. Вот почему мы являемся евреями без иудаизма, блюстителями иудаизма без евреев.