Сергей Лишаев - Эстетика пространства

Возможность двигаться, меняться – только это и остается человеку в ситуации смысловой неопределенности. Это то, что дает надежду стать самим собой («стань тем, кто ты есть»). Чем меньше у человека определенности в представлениях о мире и о том, к чему должно стремиться, на кого (на что) ориентироваться, тем больше усилий требуется приложить для упорядочения своей жизни и наполнения ее содержанием (ищут желаемое, а самым желанным оказывается желание). Новую (секулярную) культуру определяет движение как возможность поиска Цели, то есть того, в отношении к чему (в движении к чему) «я» может определиться. Экзистенциальную значимость приобретает возможность продолжить движение и во временном, и в пространственном измерениях. Движение, выбор, перемена места пролонгируют надежду на встречу с тем, с кем (с чем) можно (перед лицом собственной конечности) соотнести свое «я», обрести экзистенциальную опору, пребыть, стать.

Так обстояло дело примерно до второй половины XX века. В современную эпоху возможность замкнулась сама на себя. Теперь возможность, точнее, ее полнота, стала базовой ценностью, подлежащей охранению. Большинство (в том числе и креативное большинство) уже не надеется найти себя в отношении к Целому и даже принимает за аксиому нежелательность такого стремления: соотнесенность с Целым (и с Целью), полагают глашатаи нового мира (мира без абсолюта и абсолютных целей), делает человека догматичным и непримиримым в отстаивании того, что для него свято. Обретение Целого, готовность ответить на требования Другого превращает людей в фанатиков, подрывает основы гуманизма, ставит под вопрос гуманистическую максиму: человек есть высшая ценность. В отказе от поиска Целого (или, во всяком случае, в скептическом к нему отношении) как определяющем настроении не только «думающего меньшинства», но и широких народных масс обнаруживается главное, на наш взгляд, отличие зрелого модерна от модерна позднего.

Положение, в котором оказался человек Нового времени, разделяет сегодня, волей-неволей, не только общественная элита, но и основная масса населения Западного мира (включая и Россию как особую его часть). Оставляя в стороне последствия разрушения метафизической вертикали, вокруг которой веками выстраивалась жизнь христианского (а до него – античного, космоцентричного) мира, скажем о значении смены парадигм (поворота от сущности к существованию, от ставшего к становлению) для конфигурации эстетической чувствительности.

Осмысление эстетической чувствительности в этой ситуации – насущная задача наших дней. Одна из форм ее решения – рассмотрение вопроса о том, как возможна (в дополнение к эстетике сущности) эстетика возможности (эстетика существования).

Пространство и время на карте эстетических расположений (итоги и перспективы). Описание и анализ эстетических расположений нацеливают на выявление особых, присущих тому или иному эстетическому феномену онтических и онтологических характеристик [253] . Концептуализация эстетического опыта привела нас к необходимости сделать следующие базовые разграничения: 1) отделить утверждающие Присутствие (Dasein) расположения от расположений отвергающих, 2) отделить расположения, эстетическим центром которых оказываются вещи, взятые со стороны их формы (их «чтойности »), от расположений, центрированных на существовании , на «так оно есть» Присутствия. Эстетическое «так оно есть» (расположенность Dasein) дает о себе знать в вовлеченности человека а) в созерцание временных модусов бытования вещей (с их «давно» и «сейчас», с их «потом», «скоро», «снова» и т. д.) [254] и б) мест и направлений пространства, воспринятых как возможность где-то быть (пребывать) и куда-то перемещаться (быть в другом месте).

От расположений, связанных с созерцанием формы вещей, следует отделять и такие расположения, в которых внимание сфокусировано не на пространстве/времени, а на статической (маленькое, большое, величественное, затерянное) или динамической величине (силе) как явленной мощи/немощи («динамически возвышенное» по Канту). Эти расположения имеют своим предметом количество в статическом (величина) или динамическом его аспектах. С идеи «возвышенного» начинается предыстория постклассической эстетики.

Если бросить ретроспективный взгляд на карту эстетических расположений в том виде, который она приобрела к настоящему времени, следует признать, что эта карта остается фрагментарной. На ней много «белых пятен», а границы нанесенных на нее регионов эстетического опыта нуждаются в уточнении.

Начнем краткий обзор уже нанесенных на концептуальную карту расположений с феноменов эстетики отвержения. Эта область эстетического опыта (весьма чувствительная для художественных практик последнего столетия, хотя и недостаточно продуманная теоретически) была исследована достаточно подробно. Важнейшие расположения, в которых человек встречается с Другим в модусах Небытия или Ничто, описаны в «Эстетике Другого» (2000, 2008). Это, в частности, такие отвергающие расположения, как безобразное и уродливое, ужасное и страшное (эстетика Небытия), тоска и скука (эстетика Ничто).

Что касается эстетики утверждения (встречи с Другим в модусе Бытия), то в изучении данной области опыта продвинуться удалось не слишком далеко. К этой эстетике относятся разнородные эстетические феномены. Утверждающий эстетический опыт в целом богаче отвергающего. Отличие утверждающих расположений от отвергающих – это различие по онтологической конституции. Для вычленения и изучения отдельных областей опыта и конкретных эстетических расположений в рамках эстетики утверждения этого недостаточно. Многообразие эстетического связано не только с тем, в каких онтологических модусах открывается Другое, но и с тем, в каких разнообразных предметно-пространственных средах и ситуациях это происходит.

Если различие эстетических событий по онтологическому модусу имеет универсальный характер, то предметный профиль эстетических расположений заметно меняется в зависимости от обстоятельств. Какие-то расположения широко распространены (и артикулированы в языке) на протяжении долгого времени, какие-то встречаются реже и становятся актуальными в определенный исторический период и на какое-то время.

Анализ эстетической расположенности предполагает не только выявление ее онтологической конституции, но и анализ онтической составляющей расположения (поскольку способ данности Другого зависит от «где», «в чем» и «как»). Эстетические события разно-образны. В силовом поле события наше восприятие может фокусироваться или на сущности, или на возможности, причем сущность и возможность в разных ситуациях будут обнаруживать себя по-разному. Важно исследовать, как именно являет себя Другое: через созерцание чтойности вещи или через тот или иной модус возможности/невозможности иного?