Сергей Лишаев - Эстетика пространства

Примерно со второй трети XIX столетия (с упадком стиля ампир) внешняя и внутренняя форма жилища перестала определяться большим стилем [245] , а в архитектуре наступила эпоха эклектики и стилизации. Именно в это время в эстетике интерьера становится ощутимой тяга к уюту. XX век делает ставку на промышленную «архитектуру» (функционализм, конструктивизм) и наносит удар по эклектике и стилизации, но этот сдвиг не отразился на тяге к уюту, поскольку универсальность модульных конструкций не имела отношения к стилю, не имела духовно-эстетической содержания.

Стилизующее или бесстильно непритязательное обустройство «домашнего гнеза» из того, что оказалось под рукой (уют), не могло внести в интерьер того сверхиндивидуального содержания, которое нес в себе большой стиль. Чувства соотнесенности с духовным центром мира и переживания гармонии Целого в малом уютный интерьер не давал. Целое с утратой стиля перестало быть данностью, порядок и полнота оказались связаны не со стилистической выстроенностью и духовной содержательностью интерьера (стилизация – в силу своей произвольности, субъективности – уже не могла выполнять функцию преэстетической настройки на Другое), сколько со способностью человека одушевлять, обживать, антропоморфизировать домашнее пространство.

Переживание уюта не связано с обустройством жилища в рамках произвольно выбранного стилистического канона (со стилизацией). Жилое пространство, элементы разных стилей в декоре и мебели, просто «полезные в быту вещи» – все это случайные составляющие, которые могут быть использованы для гармонизации интерьера. Эстетический потенциал уюта как расположения определяется, как было показано выше, организацией интерьера и мерой его обжитости (человек врастает в интерьер, интерьер врастает в человека). Если эстетический эффект, производившийся большим стилем (будь то романский стиль, готика, ренессанс, барокко или классицизм), определялся духовным содержанием эпохи, получавшим выражение в архитектурном стиле (в том числе – в организации интерьера), то уют можно рассматривать как эстетическое обнаружение в сфере повседневности «свободной человечности» в ее }так сказать, камерном исполнении.

Не чувствуя себя связанным никакой высшей инстанцией (ни космическим Умом и Логосом, ни Богом-Творцом и Искупителем, ни философским Богом Декарта, Спинозы, Маль-бранша или Лейбница), человек позднего модерна оставлен на самого себя. На первый план для него выходит организация интерьера не в соответствии с миропорядком, а в соответствии с собственным телесно-душевным строем. Человек теперь исходит из того, что порядок, красота, гармония, благополучие в осваиваемой им части мироздания имеют место в той мере, в какой они вносятся в нее человеком. На смену надындивидуальному единству стиля приходит тихое свечение уютного, очеловеченного интерьера. Уют соразмерен отдельному человеку, малой семье и с ними сообразуется, их жизнью создается.

Чувство уюта, вышедшее на первый план с закатом эпохи больших стилей, – это переживание локально сложившейся человекоразмерной цельности внутреннего пространства и переживающего его человека. Гармония и покой в душе сопряжены здесь с обжитостью, очеловеченностью интерьера. Уютное место не просто отгорожено от вторжения хаоса, не просто упорядочено и приведено в со-ответствие с человеческой телесностью, но еще и одушевлено, очеловечено.

Домашнее пространство эпохи больших стилей сочетало в себе надындивидуальное содержание (то Целое, к которому был приобщен индивид) и бытовую, локально нажитую содержательность семейной и частной жизни. Только после разрушения трансперсонального («соборного») единства, эстетической формой которого был большой стиль, уют вышел из тени и привлек к себе внимание. Так единство человека и мира в домашнем пространстве на какое-то время становится широко распространенным эстетическим феноменом.

В полной мере специфику уюта как эстетического расположения мы можем осознать только теперь, когда она оказалась под вопросом, когда уют становится редким опытом. В эпоху «сверхскоростей» уютное расположение, предполагающее труднодоступные сегодня неспешность, неторопливость, постоянство, вытесняется комфортом. Комфорт относится к уюту примерно так же, как стилизация относится к стилю. Стиль органичен , стилизация рациональна, связана с осознанным выбором субъекта, частного лица. Стилизация – это рациональное воспроизведение стиля , а комфорт – рациональная организация необжитого помещения, обеспечивающая удобство пользования им. При этом проводники комфорта стремятся удержать за комфортом положительные коннотации, сопровождающие наше представление об уюте.

Агенты строительной и мебельной индустрии, фирмы, работающие на рынке дизайнерских услуг, нередко отождествляют уют с комфортом и способствуют размыванию их еще ощутимого на языковом уровне различия.

Рекламные щиты, паразитирующие на шлейфе чувственных и семантических ассоциаций, связанных с уютом, соединяют его с комфортом так, как если бы это были синонимы: «уют и комфорт в вашем доме», «все для уюта и комфорта» и т. д. Но комфорт, выдающий себя за уют, столь же далек от подлинного уюта, как стилизация от стиля. Стилизация воспроизводит внешнюю форму стиля: за формой, повторенной стилизатором, не стоит того духовного содержания, которым жив стиль. Стилизация рефлексивна, лишена онтологической непреложности, она отражает вкусовые предпочтения заказчика или архитектора. Стилизация выдает себя за стиль. Стилизацию могут принять за стиль только не искушенные в архитектуре люди.

Подобно ей, и комфорт (если сопоставить его с уютом) рационален, умышлен и, по сравнению с уютом, «бесчеловечен» (дегуманизирован), хотя и стремится к очеловеченности, что выражается в желании проектировщика учесть, по возможности, запросы, предъявляемые к жилищу его хозяином. Но как стилизация не способна заменить собой стиль, так и комфорт не способен заменить уют. То, что рождается, возникает со временем, что само собой появляется (органическое) не может быть рационально организовано и собрано так, как собирают модель дома. Комфорт (и в рамках рекламно-языковых игр, и в жизненной практике) не просто замещает (заменяет собой) уют, но и выдает себя за «то же самое», но только более «продвинутое», современное, его отношение к уюту можно определить как подмену. Пытаясь найти подходящую метафору, которая могла бы удержать подмену уюта комфортом, мы остановились на слове «кукла». Комфорт – это кукла уюта.