Вадим Розин - Семиотические исследования

Подведем итог. В период, предшествующий деятельности Платона и Аристотеля, сложились два независимых источника семиозиса и знаний: традиционный – в семиотическом производстве , и новый – в сфере размышлений (рассуждений, доказательств). Подобная ситуация, естественно, не могла не породить определенные проблемы и затруднения. Во-первых, разные индивиды, действуя из собственных соображений (личных экзистенций, ви́дения мира, понимания социальных отношений), получили в ходе размышлений относительно одних и тех же фрагментов действительности разные представления и знания (вплоть до противоположных, антиномий). Во-вторых, представления и знания, полученные в размышлении, рассуждении или доказательстве, часто противоречили (или просто не совпадали) знаниям, полученным в семиотическом производстве, которое, как мы отмечали, опиралось на авторитет хозяйственной или сакральной практики. В результате образ действительности (мира вне человека и внутри его) стал двоиться, множиться, мерцать, а в ряде случаев (когда речь шла об антиномиях) сделался просто невозможным.

Здесь нужно также учесть, что в условиях демократического народного правления, спора городов-государств, столкновения интересов разных слоев населения приобретает огромное значение умение вести спор, убеждать других, усматривать в предметах их характеристики, строить новые высказывания типа «А есть В». По сути, от умения и способностей делать все это часто зависели благосостояние и жизнь отдельного человека и целых групп населения. Вопросы о том, что есть на самом деле, а что только кажется, кто прав, а кто ошибается, в чем именно ошибается некто, утверждающий нечто, не были только умозрительными, это были вопросы самой жизни, бытия человека греческого полиса. Возникла жесткая конкуренция в области самих представлений; они не могли уже мирно сосуществовать, каждый мыслитель и стоящая за ним «школа» (сторонники) отстаивали свою правду (истину), утверждая, что именно их представления верны, а все другие неверны. Примером подобной жесткой полемики с другими школами является деятельность Парменида, Зенона, Сократа.

Эти мыслители превратили в регулярный сознательный прием (метод) процесс получения противоречий (антиномий). Стихийно противоречия возникали и раньше, к этому вела сама практика построения высказываний типа «А есть В». Как я уже отмечал, они имели двойную природу: коммуникативную (обеспечивая понимание) и оперативную (связывая предметы А и В в оперативном смысле). Один член противоречий получался в результате интерпретации в языке «А есть В» явлений, наблюдаемых реально. Например, реально видно, что тела (вещи, планеты, животные, солнце и т. д.) двигаются, поэтому может быть получено утверждение «Все движется»). Другой член противоречия можно было получить, осмысляя, например, восточную мудрость. Так, из представлений «Все есть вода (Океан)» и «Океан неподвижен» можно было получить утверждение «Все неподвижно» (имеющее прежде всего коммуникативную природу). Сознательное построение противоречий позволяло ставить под сомнение и отвергать выражения типа «А есть В», с которыми были несогласны мыслители, ведущие полемику с представителями других школ.

Помимо многочисленных противоречий, стихийно или сознательно полученных в этот период, возникли и другие проблемы. Поскольку разные мыслители и школы сформулировали примерно на одном и том же культурном материале разные группы утверждений типа «А есть В», возник вопрос, какие из них более верные («истинные»). Другая проблема возникла в связи с деятельностью софистов, которые произвольно усматривали в высказываниях «А есть В» новые характеристики. Так как никаких правил усмотрения не существовало, можно было строить самые разные формулировки типа «А есть В», высказывая при этом самые невероятные утверждения о предметах А и В (истинные, ложные, сомнительные, понятные и непонятные и т. д.).

В этот же период формируется и натурфилософское знание, которое нужно отличать от атрибутивного и мифологического. Натурфилософское знание – это элемент В в выражении «А есть В», отнесенный к элементу А, характеризующий его. Соответственно, элемент А также получает новое понимание – это «то, о чем говорится (сказывается)», или, иначе, «подлежащее» – «то, что существует», о чем знание говорит. По сути, в характеристику натурфилософского знания входит его осознание. И на самом деле, выражение «А есть В» позволило так охарактеризовать элемент А, что он стал пониматься как выражающий (описывающий) элемент В . В отличие от атрибутивного (эмпирического) знания, фиксирующего определенное содержание, натурфилософское знание не только фиксирует некоторое содержание, но и истолковывается как форма этого содержания. Иначе говоря, натурфилософское знание включает в качестве своего компонента схему знания . Именно эта схема и позволила построить рассуждение, т. е. новый способ получения знаний. Действительно, поскольку натурфилософское знание могло быть понято и прочитано двояко: как содержание и как форма (как подлежащее или объект знания и само знание), постольку при соединении двух выражений типа «А есть В» с общими членами, например «С есть Д» и «Д есть Е», можно было отношение между крайними членами – С и Е понять не только как манипуляцию с формами С, Д, Е (т. е. как соединение С с Е посредством Д), но и как реальное отношение, связывающее объекты С и Д. Собственно говоря, только с формированием натурфилософского знания, содержащего свое осознание (схему знания) , можно говорить о формировании знания как такового. В этом смысле атрибутивные и мифологические знания Древнего мира еще нельзя считать знаниями, мы их так называем лишь потому, что с ретроспективной точки зрения они похожи на знание. Считать же настоящим знанием, вероятно, целесообразно лишь такие семиотические и эпистемологические образования, которые включают в себя не только знаки и значение, но и схему знания. Изобразить структуру знания можно так:

Формирование представления о натурфилософском знании – важный момент становления мышления. Обычно считается, что человек всегда имел дело со знанием, получал знания. Я утверждаю, что это не так. Представление о знании формируется только в античной культуре, в связи с употреблением выражений «А есть В». Необходимость понимать эти выражения, акцентировать и аргументировать член В как то, что существует на самом деле, то, что характеризует предмет А, делает необходимым выделение, фиксацию самой указанной функции (характеристики А через В). Представление о знании и есть, по сути дела, фиксация такой функции. Необходимое условие подобной фиксации – формирование представления об объекте знания (т. е. подлежащем). Нет нужды повторять, что объект знания, с точки зрения моей реконструкции, представляет собой «вторичный предмет».