Коллектив авторов - Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

Действительно, с детьми нужна рука более мягкая. Мы не говорим этим, что следует идти на поводу у всех их желаний. Известно, что природа этого возраста мягка, податлива, более склонна к пороку, чем к добродетели, но чем умереннее и мягче способ воспитания, тем надежнее и легче отвлечь детей от порока и побудить любить добродетель; думаем, что к нему надлежит также присоединить наивысшее благоразумие и тщательность и обдуманность в любом суждении. Так, иногда подобает похвалить хорошо выполненную ребенком работу, чаще делать вид, что не замечаешь его ошибок. Также и исправлять надо мягко, смешивать с похвалой заставляющий стыдиться упрек, порицания чередовать с одобрениями. В зависимости от поступка и обстоятельств следует прибегать то к святой суровости, то к одобрению и улыбке, то, когда дети начали делать что-то хорошее, чтобы еще больше побудить их, к небольшим наградам, которые они очень любят в их возрасте.

Кроме того, надо будет назвать детям и превознести высочайшими похвалами тех выдающихся людей, кто прославились добродетелью и ученостью, и, напротив, проклясть тех, кто считались злейшими и опаснейшими врагами. Следует рассказать им, какие позорные наказания претерпели за свои деяния одни и каких почестей и наград были удостоены другие, чтобы примером первых дети устрашались пороков, а примером вторых воспламенялись к добродетели. Будет полезно также осудить их ровесников, когда они в чем-то провинятся, и, наоборот, высоко одобрить их и похвалить, когда сделают что-то достойное; поскольку это вызывает обычно к ним зависть, то, слушая, что их [сверстников] так хвалят, дети будут стремиться к добродетели, чтобы заслужить равные похвалы; устрашенные же порицаниями, они отпрянут от пороков, от которых, как они понимают, проистекают те порицания.

Следует воочию показывать детям почести и других людей, которые те стяжали за заслуги, ведь зрелище общественного прославления и возвышения чужой доблести немало возбуждает души и дает сильный стимул к подражанию. Надо позаботиться, напротив, и о том, чтобы дети видели поношение недостойных людей (подобное бесчестью пьяных рабов, выводимых лакедемонянами на пирах на позор [220]), не для того, чтобы наслаждаться чужим несчастьем, которому надо скорее сострадать, но чтобы устрашало бесчестье других и чтобы сильнее отвлекать души видящих это от позорной жизни, которой обычно сопутствуют пороки. По этой же причине весьма полезно приводить детей смотреть наказание разбойников, убийц и других преступников.

Надо будет позаботиться, кроме того, чтобы детей чаще побуждали к добродетели посторонние люди, обладающие большим авторитетом. Ведь в формировании нравов и в исправлении проступков увещевания посторонних часто имеют бо́льшую силу, чем домашних. И даже сверстникам детей и слугам надо также разрешить порицать их…

Никто не станет отрицать, что многие как языческие (в их числе Хрисипп), так и священные писатели авторитетно утверждали, что надо бить детей. Пусть они думают что угодно, мы также со своей стороны опираемся на высокие авторитеты, и притом такие, которыми не следует пренебрегать. Однако послушаем слова Священного Писания: «Кто любит сына своего, пусть чаще наказывает его, чтобы впоследствии утешаться им» [221]. Но, приводя священных авторов, никоим образом не следует отбрасывать и того, что говорит Павел (чей авторитет не меньше) в Послании к Ефесянам: «И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» [222]. Так же он пишет и в другом месте, наставляя Колоссян: «Отцы, не раздражайте сыновей ваших, дабы они не унывали» [223]. Поэтому родители должны будут тщательно обдумать в отношении сыновей, к чему окажется каждый более склонным, к добродетели либо к пороку. Если природные задатки ребенка столь благородны, что он сам влечется добровольно к добродетели и культуре, если он скромен, слушает старших, мягок с ровесниками, не избегает труда, не пренебрегает одобрением, однако иной раз и делает что-то не так (ведь даже среди взрослых и наделенных мудростью людей нет никого, кому бы не случалось ошибаться), пусть скажет мне тот, кто одобряет побои, пусть скажет мне, следует ли применять к нему угрозы и побои. Разве упомянутые священные авторитеты предписывают телесно избивать ребенка, бить его постоянно розгой и плетью? Не скорее ли надо опасаться того, как убеждал апостол Павел, что дети станут унылыми? И не будет ли лучше, как говорили мы выше, исправлять ребенка мягко и ласково, иногда даже не обращать внимания на его проступок и использовать сверх указанных другие способы исправления? Найдется ли ребенок столь дурной и извращенной природы, чтобы на него не подействовало мягкое обращение? <���…> Мы знаем, что впрямь очень трудно изменить природу людей и дать другую форму смешанным элементам [224]единожды рожденных; но мы знаем и то, что нет от природы ничего врожденного, чего нельзя было бы, не скажу целиком изменить, но, по крайней мере, в чем-то исправить, если приложить искусство и опытную руку наставника. Известно, что даже дикие звери благодаря искусству делаются ручными… Поистине велика изобретательность человеческого ума, способного смягчить и часто ослабить силы природы, которые искоренить невозможно.

Прежде всего с наивысшим благоразумием и проницательностью следует изучить природу детей и выявить различные врожденные свойства характера, так, чтобы, исправляя нравы детей, применять для избавления от любого порока или болезни души соответствующие средства, как это обычно делают врачи, которые заботятся о теле. Ведь тела наши состоят из четырех элементов [225], каждый из которых обладает различными свойствами. Так, огонь содержит в себе врожденный жар, вода – холод, воздух – влагу, земля – сухость, поэтому какой элемент в каждом теле будет господствовать и будет в большом изобилии, такие свойства, особенности и такой характер он и определит, что, как очевидно, относится и к остальным живым существам [разных] мест и регионов. Откуда происходит, что тех, в ком преобладает огонь, мы видим гневными, в ком вода – мягкими, в ком воздух – веселыми, а в ком земля – печальными. И потому надлежит заботливо исследовать нрав каждого ребенка. Одни ведь словно нежнейшие цветки, в ком пробивается свет будущей выдающейся добродетели, хотя они и более робки, чем подобает, и более застенчивы. Другие необузданны, отважны, дерзки. Некоторых найдешь многословными и болтливыми, другие – с глазами, опущенными в землю, едва говорящие, даже когда прикажут. Много надменных и тщеславных и гораздо больше тех, кто стремится к истинной похвале и славе. Есть также небрежные и нерадивые, другие легкомысленны, непостоянны, гуляки, а иные твердого и ясного духа. Есть такие, кто не удостаивает послушания старших, но есть и те, кто охотно слушается младших. Есть те, кто охотно трудится и бодрствует, и те, кто позорно покоится в лени и бездействии. Некоторые все, что имеют, щедро раздают, другие крайне скупы, для них нет ничего страшнее, чем обеднеть, хотя они еще совсем не испытали бедности. Некоторые увлечены науками и добрыми искусствами, другие их не любят; многим нравится в жизни заниматься хозяйством, еще большему числу – насыщение чрева и обжорство. Одни имеют душу мягкую и кроткую, очень многие склонны к гневу, одних наслаждает мир, покой, согласие, других – ссоры и распри. Очень велико различие умов и волевых качеств, велика противоположность, поэтому при воспитании детей надо применять разные способы.