Арсений Чанышев - Курс лекций по древней и средневековой философии

И намек на это мы видим в "Екклесиасте". Проповедующий проставляет мудрость и осуждает глупость. Он говорит, что "преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою" (2, 13), что у мудрого есть глаза, а глупый бродит во тьме, что "превосходство знания в том, что мудрость дает жизнь владеющему ею" [или: "а польза знания: мудрость знающему жизнь продлевает" (7, 12)], что "мудрость лучше силы" (9, 16), "лучше воинских орудий" (9, 18), тогда как невежество, безумие и глупость смертельно опасны: "Слова из уст мудрого - благодать, а уста глупого губят его же: начало слов из уст его - глупость, а конец речи из уст его - безумие" (10, 12-13). Но как знать глупого? Его можно узнать и по его поведению, и по его речи, и по его мыслям и думам. Здесь глупый во всем противостоит мудрому: "Думы мудрого дельны, а думы глупого бездельны..." (10, 2), "сердце мудрых - в доме плача, а сердце глупых - в доме веселья" (7, 4), "голос глупого познается при множестве слов" (5, 2). Глупый любит предсказывать будущее: "Глупый наговорит много, хотя человек не знает, что будет..." (10, 14). Поэтому "лучше слушать обличение от мудрого, нежели песни глупых, потому что смех глупых то же, треск тернового хвороста под котлом" (7, 5-6).

Однако главное в "Екклесиасте" все же не восхваление мудрости, а ее уничижение. При этом заметим, что проповедующий очень самонадеян, он утверждает, что "приобрел мудрости больше всех, которые были" прежде него "над Иерусалимом" (что еще раз говорит о том, что "Екклесиаст" написан с позиции царя). Он говорит: "Сердце мое видело много мудрости и знания" (1, 16), что, предаваясь веселью, он сохранял свою мудрость, она оставалась при нем даже тогда, когда он услаждал вином свое тело (2, 3). В это частично можно поверить, если вспомнить, что веселье "Соломона" было, так сказать, экспериментальным.

Екклесиаст поставил перед собой трудную задачу: быть мудрым в глупости, разделить с другими людьми их глупость, их невежество, их безумие, посмотреть, что там хорошего, почему большинство людей так стремится в "дом веселья". Одновременно с этим проповедующий (непонятно, как он это совмещал) делал "большие дела", "трудился" так, что, говорит "Соломон", "сердце мое радовалось во всех трудах моих" (2, 10).

Проблема труда. Но на обоих этих путях его ждало громадное разочарование. Он разочаровался, вернее, не нашел ничего хорошего ни в веселье, ни в труде, ни в мудрости. Что касается веселья, то оно скоро ему случайность успеха, равную участь у доброго и злого, добродетельного и "грешника", а то и гибель праведника и процветание агента зла и т. д., невозможность предвидения будущего ("человеку великое зло оттого, что не знает, что будет; и как это будет" (8, 6-7), отсутствие мудрости и знания в самой мудрости и в самом знании, бесплодность и бессилие их, разочарование в труде и во всякой деятельности, бессмысленность как человеческой жизни, так и всего исторического процесса. Таковы главные причины этого пессимистического мировоззрения.

Отношение к мудрости. Впрочем, отношение к мудрости Екклесиаста противоречиво, диалектично. Мы видим одновременное возвеличение и умаление мудрости. Прежде всего Екклесиаст осознаёт ту гносеологическую задачу, которая стаяла и стоит перед человечеством, как свою задачу: "И предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом" (1, 13), в том числе исследовать и саму мудрость, и безумие, и глупость! ["И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость" (1, 17)]. Итак, здесь поставлены три задачи: 1) исследовать мудрость, 2) исследовать мудростью мир и 3) исследовать безумие и глупость. Последнее особенно важно, ведь глупость и безумие "правят бал". Здесь мы говорим не об умопомешательстве индивидов, а о коллективном безумии верующих как в религиозные так и в посюсторонние социальные мифы, во всевозможных фанатиков, начиная от поклонников Кришны и кончая поклонниками "массовой" культуры, само название которой "массовая" говорит о том, что преобладает в человеческом обществе: ум и мудрость или глупость и безумие. В жизни каждого, даже самого умного, человека много и глупости, и безумия. Люди больше индивидуальна в своем отрицательном, чем в положительном, так что можно сказать, что личность - это совокупность ее ошибок. Самое трудное - это воспитать в себе и уметь применять то, что человечество создавало веками, в лучшие периоды своей жизни, что как утес возвышается посреди моря предрассудков, суеверий, слухов и домыслов, беспочвенных надежд и весьма реальны страхов, а именно - критическое мышление.

И намек на это мы видим в "Екклесиасте". Проповедующий проставляет мудрость и осуждает глупость. Он говорит, что "преимущество мудрости перед глупостью такое же преимущество света перед тьмою" (2, 13), что у мудрого есть глаза, а глупый бродит во тьме, что "превосходство знаания в том, что мудрость даёт владеющему ею" [или; "а польза знания: мудрость знающему жизнь продлевает" (7, 12)], что "мудрость лучше силы" (9,16), "лучше воинских орудий" (9, 18), тогда как невежество, безумие и глупость смертельно опасны : "Слова из уст мудрого - благодать, а уста глупого губят его же: начало слов из уст его - глупость, а конец речи из уст его - безумие" (10, 12-13). Но как узнать глупого? Его можно узнать и по его поведению, и по его мыслям и думам. Здесь глупый во всем противостоит мудрому: "Думы мудрого дельны, а думы глупого бездельны..." (10, 2), "сердце мудрых - в доме плача, а сердце глупых - в доме веселья" (7, 4), "голос глупого познается при множестве слов" (5, 2). Глупый любит предсказывать будущее: "Глупый наговорит много, хотя человек не знает, что будет..." (10,14). Поэтому "лучше слушать обличение от мудрого, нежели песни глупых, потому что смех глупых то же, что треск тернового хвороста под котлом" (7, 5-6).

ОДНАКО главное в "Екклесиасте" все же не восхваление мудрости, а ее уничижение. При этом заметим, что проповедующий очень самонадеян, он утверждает, что "приобрел мудрости больше всех, которые были" прежде него "над Иерусалимом" (что еще раз говорит о том, что "Екклесиаст" написан с позиции царя). Он говорит: "Сердце мое видело много мудрости и знания" (1, 16), ЧTO, предаваясь веселью, он сохранял свою мудрость, она оставалась при нем даже тогда, когда он услаждал вином своё тело (2, 3). В это частично можно поверить, если вспомнить, что веселье "Соломона" было, так сказать, экспериментальным.

Екклесиаст поставил перед собой трудную задачу: быть мудрым в глупости, разделить с другими людьми их глупость, их невежество, их безумие, посмотреть, что там хорошего, почему большинство людей так стремится в "дом веселья". Одновременно с этим проповедующий, (непонятно как он это совмещал) делал "большие дела", "трудился" так, что, говорит "Соломон", "сердце мое радовалось во всех трудах моих" (2, 10).