Арсений Чанышев - Курс лекций по древней и средневековой философии

Совершенно по-другому отнесся к античной философии ученик Иустина Татиан.

Татиан. В отличие от Иустина Татиан (прибл. 125-175 гг. н. э.) - ярый враг античной культуры вообще и античной философии в частности. Согласно Татиану и его апологетической (защитительной) "Речи против эллинов", христианское мировоззрение и античная философия непримиримы.

Татиан родился в римской провинции Ассирия. Он сам говорит о себе как об "уроженце ассирийской земли" (Речь против эллинов. 42), однако не оставшемся там, а пустившемся в странствия по территории римской империи: {Я путешествовал по многий странам, сам занимался в качестве софиста вашими (т. е. эллинскими. - А. Ч.) науками, изучал искусства и различные изобретения" (35), - пишет он в своей "Речи". Однако ни античная мифология, ни античная философия не могли удовлетворить Татиана: первая глубоко безнравственна (например, говорит Татиан, Зевс совокупляется со своей дочерью, которая от него родит - и действительно в элевзинских мистериях разыгрывался сюжету, по которому Зевс под видом дракона соблазняет свою дочь Прозерпину), а вторая противоречива и разногласна, так что эллинские философы, споря между собой, ниспровергают друг друга, говорят друг с другом, как с глухим, будучи не в состоянии понять мир другого.

Татиан не скупится на конкретную критику философов. Гераклит у него самонадеян (Гераклит, "будучи только самому себе обязан своим знанием и гордясь этим, говорил: "Я исследовал себя"), тщеславен ("скрыл свою поэму в храме Артемиды для того, чтобы в последствии выдать ее за таинственное произведение"), темен ("мрак Гераклита") и невежествен (лечился от водянки испражнениями быков, отчего и умер). Эмпедокл - хвастун и лжец ("не будучи богом, готов был обмануть, будто он бог"). Платон - обжора (Платон-философ был продан Дионисием за обжорство"), Аристипп - распутник. Аристотель - льстец, воспитавший Александра так, что тот уморил Каллисфена убил Клита за то, ч то они не захотели ему поклоняться; кроме того, Аристотель ложно учил, что счастья может быть без красоты, богатства, знатности и здоровья, и "неразумно положил предел Провидению", ибо у него "Провидение не простирается на подлунные вещи". Кроме того, "Аристотель... колеблет бессмертие души". Зенон-стоик думал, что злодеи снова будут жить в новом мире после мирного пожара, дабы повторить свои злодеяния (например, Анит и Мелет снова обвинят Сократа). У Зенона - стоика бог - виновник зла, будучи слит с миром, присутствует в нечистых местах и участвует в непотребных деяниях. Ферекид, Пифагор и Платон рассказывают "бабьи сказки" о переселении душ, никак этим не приближаясь к учению о подлинном бессмертии. В общем эллинские философы "противоречат сами себе и болтают, что каждому придет на ум" (3). Интересно, что за собирательный образ античного философа Татиан выдает образ киника (см. 25).

Отрицает Татиан и медицину, противопоставляя ей лечение верой в бога. Обращаясь к сторонникам научной медицины, Татиан восклицает: "Почему верующий действенности вещества не хочет веровать Богу? Почему не обращаешься к могущественнейшему Господу. и предпочитаешь лечить самого себя так же, как собака лечится травою?".." (18).

Достается от Татиана и античному искусству, особенно скульптуре, которая увековечивает в мраморе непотребное, так, например, "Пракситель и Геродор сделали нам статую распутной Фрины" (33) или "ЛАИДА была распутная женщина, а Турн сделал памятник ее распутству" (34). Художник Пифагор, изображая Полиника и Этеокла (несчастных детей Эдипа и его матери Иокасты), чествует тем самым братоубийство (Этеокл и Полиник убили друг друга в единоборстве, когда Полиник привел вражескую армию, чтобы свергнуть своего брата Этеокла, не уступившего ему в положенный срок власть над Фивами). Предлагая зарыть эту картину вместе с ее авторами, Татиан бросает руковой для античного изобразительного искусства лозунг: "Истребляйте памятники нечестия!" (34).

Третируя древнеримскую и древнегреческую философию, Татиан называет самого себя "последователем варварской философии" (42), под которой он понимает христианское мировоззрение. Свое обращение в христианство Татиан связывает со своим знакомством с "варварскими книгами", которые отличаются простотой речи, безыскусственностью, удобопонятностью (см. 29). У Татиан- воинствующий антиэллин. Он ставит "варваров" выше эллинов и рассказывает всю ту же басню о том, что христианская философия древнее эллинской, ибо Моисей жил ранее древних героев, войн, демонов. Поскольку же он древнее по времени, то ему должно верить более, нежели эллинам, которые, не признавая того, заимствовали у него учения" (39). Также и астрономию и геометрию, магию и мантику (искусство гадания) греки взяли у "варваров". В этом есть доля истины: древнегреческая философия возникла как синтез античной мифологии и ближневосточной преднауки.

В отличие от разномыслящих эллинов христиане согласны в своем учении, они думают, что "должен быть один и общий для всех образ жизни" (28) - заявка на будущее, когда, став государственной религией, христианская церковь пресекла всякое разномыслие и плюрализм в образе жизни. Татиан не противопоставляет христианство традиционному обществу социально: христиане повинуются и господам, и властям, но человека они почитают по-человечески, боясь подлинно бога.

Продолжая учение Иустина о творении мира богом, Татиан говорит уже не только о творении мира как благоустроенного целого из заданного вещества, но и творение богом самого этого вещества: "Материя не безначальна, как Бог, и не имеет власти, равной с Богом, как безначальная; но она получила начало и не от кого-нибудь другого произошла, а произведена единым Творцом всего" (5), И еще: "Ясно, что устройство мира и все творение произошло из вещества, самое же вещество сотворено Богом" (12). Итак, безначален только бог, он начало всего.

Татиан, как и все христианские теологи, поднимается на более высокое понимание бога, чем это было доступно языческой мифологии. Согласно христианству, "бог есть дух" (Евангелие от Иоанна, 4, 24). Согласно Татиану "Бог есть Дух, не живущий в материи, но создатель вещественных духов и форм материальных. Он не видим и неосязаем, ибо Он сам виновник вещей чувственных и вещей невидимых. Его мы познаем чрез дела его. Не хочу поклоняться творению, созданному Им для нас. Солнце и луна для нас сотворены; как же я поклоняться слугам своим? Как я признаю за богов деревья и камни? Дух, проникающий материю, ниже божественного Духа; и так как Он уподобляется душе, не достоин почести одинаковой с совершенным богом. Кроме того, мы не должны умилостивлять Бога посредством каких-либо даров; ибо Он ни в чем не нуждается и потому не должен быть нами преклоняем, как нуждающийся" (4).