Иоганн Гёте - Учение о цвете. Теория познания

* **

Природа сохранила за собой столько свободы, что знанием и наукой мы безусловно не можем настичь ее или прижать ее к стене. Все это — наши глаза, наши воззрения; одна только природа знает, чего она хочет, чего она хотела.

Если естествоиспытатель хочет отстоять свое право свободного созерцания и наблюдения, то пусть он вменит себе в обязанность обеспечить права природы; только там, где она свободна, будет свободен и он; там, где ее связывают человеческими установлениями, оп будет и сам связал.

Природу и идею нельзя разделить, не разрушив тем самым как искусство, так и жизнь.

* **

Когда художники говорят о природе, они всегда подразумевают идею, не сознавая этого отчетливо.

* **

Точно так же обстоит дело со всеми, кто исключительно превозносит опыт; они не хотят понять, что опыт — только половина опыта.

* **

Сначала слышишь о природе и подражании ей, затем тебе преподносят «прекрасную природу». Предлагается выбирать; но ведь, конечно, наилучшее? А по какому признаку узнать его? По какой норме производить выбор? И где эта норма? Ведь не в самой же природе?

* **

Допустим даже, что предмет дан, — прекраснейшее дерево влесу, которое признал бы в своем роде совершенным даже лесничий. Но ведь для того, чтобы превратить это дерево в картину, я обхожу его вокруг и выискиваю самую красивую сторону. Я отступаю на достаточное расстояние, чтобы вполне обозреть его; я дожидаюсь благоприятного освещения, — и много ли после этого перейдет от дерева, как оно существует в природе, на бумагу?

* **

Как раз то, что необразованным людям представляется в художественном произведении природой, есть не природа (извие), а человек (природа изнутри).

* **

Мы знаем только мир в отношении к человеку, — и никакого иного; мы хотим только искусства, являющегося отпечатком этого отношения, — и никакого иного искусства.

Кто первый связал в картине горизонтом конечные пункты многообразной игры отвесных линий, тот изобрел припдип перспективы.

* **

Кто из систолы и диастолы, для которых образована ретина, из этого, говоря словами Платона, синкризпса и диакризиса, первый развил цветовую гармонию, тот открыл принципы колорита.

* * *

Ищите в самих себе, и вы найдете все; и радуйтесь, если там снаружи, — как бы вы это ни называли, — лежит природа, утверждающая и благословляющая все то, что вы нашли в самих себе.

* * *

Слова: никто, незнакомый с геометрией, чуждый ей, не должен вступать в школу философа — пе означают: нужно быть математиком, чтобы стать философом.

* **

Геометрия взята здесь в се первых элементах, как она дана нам в Эвклнде и как она излагается каждому начинающему. Но в таком виде опа — лучшая подготовка, можпо сказать — введение в ФИЛОСОФИЮ.

* * *

Когда мальчик начинает понимать, что видимой точке должна предшествовать невидимая, что кратчайший путь между двумя точками мыслится уже как линия, прежде чем она наносится карандашем па бумагу, он чувствует известную гордость и удовольствие. И не без основания: ему раскрылся источник всего мышления, ясными стали для пего идея и реализованное, potentia et actu (быть в возможности и в действенности); философ не откроет ему ничего нового; для геометра с этой стороны обпажп- лась основа всего мышления.

* **

Гипотезы, это — леса, которые возводят перед зданием и сносят, когда здание готово; они необходимы для работника; оп не должеп только принимать леса за здание.

* **

Освобождая человеческий ум от какой — либо гипотезы, которая вынуждала его неправильно видеть, неправильно комбинировать, Фантазировать, вместо того, чтобы смотреть, мудрствовать, вместо того, чтобы судить, — мы уже этим оказываем ему большую услугу. Он видит явлепня свободнее, в других отношениях и связях, он упорядочивает их посвоему и получает снова возможность заблуждаться самостоятельно и па свой лад, — возможность неоценимую, еслп впоследствии он сам поймет свое заблуждение.

Явлеппс не оторвапо от наблюдателя, а, напротив, погружепо н вплетено в его индивидуальность.

* * *

Что такое изобретение, и кто может сказать, что он изобрел то или другое? Да к вообще сущая глупостг. — чваниться первенством: не признать себя, в конце концов, плагиатором — только бессознательное самохвальство.

* **

Вместе с воззрениями, когда они исчезают из мира, часто- пропадают и сами предметы. Ведь в высшем смысле можно ска- зать, что воззрение и есть предмет.

* **

Открыто уже гораздо больше, чем полагают.

Так как предметы вызываются из ничего лишь воззрениями людей, то когда воззрения утериваются, они снова возвращаются и ничто.

Шарообразность земли. Синева у Платона.

* *

*

В истории наук идеальная часть стоит в ином отношении к реальной, чем в остальной мировой истории.

* *

*

История наук.

Реальная часть суть Феномены.

Идеальная часть — воззрения на Феномены.

* *

*

Науки состоят, как и искусства, из части передаваемой по традиции (реальной), изучимой, и части непередаваемой (идеальной), неизучимой.

* *

*

Обыденный ученый считает все передаваемым и не чувствует, что неизменность его воззрений не позволяет ему схватить даже действительно передаваемое.

* *

*

Что изобретают, то делают с любовью; чему научились — с уверенностью.

* *

*

Что такое изобретение? Завершение искомого.

* *

*

Становиться па одну плоскость с об’ектами, значит — учиться. Брать об’екты в их глубине, значит — изобретать.

* *

*

Вся моя внутренняя деятельность проявлялась как живая эвристика, которая, признав неизвестное прозреваемое правило, пытается найти его во внешнем мире и ввести во внешний мир.

* *

*

Чем был бы человек без идеи? Не должна ли она, куда бы оп пи направлял свои шаги, всегда предноситься ему, никогда для пего недостижимая?

* *

*

Что так смущает нас, когда мы должны признать идею в явлении, это — то обстоятельство, что она часто (и обыкновенно) противоречит чувствам.

Коперниканская система покоится на идее, которую трудно было схватить и которая еще каждый день противоречит нашим чувствам. Мы только повторяем вслед за другими то, чего мы пе признаем и не понимаем.

Метаморфоза растений точно так же противоречит нашим чувствам.

* *

*

Идеалистам древности и нового времени нельзя ставить в вину того, что они так страстно настаивают на приятии Единого, из которого все проистекает, к которому все можно было бы свести. И в самом деле, оживляющий и упорядочивающий принцип так стеснен в явлении, что едва в состоянии отстоять себя. Но, с другой стороны, мы урезываем себя, проецируя оформляющее п саму высшую Форму в исчезающее от нашего внешнего и внутреннего чувства единство.