Карен Свасьян - Два интервью

Д.Ф. Вы являетесь членом редакционной коллегии по изданию ПСС Ницше в России (в редакции Колли и Монтинари). Уверен, что российским любителям Ницше было бы интересно Ваше сегодняшнее мнение об этом проекте.

К.С. Когда в конце 80-х годов я работал в Ереване над двухтомником Ницше, я тоже (хотя и не с самого начала) использовал Колли и Монтинари, потому что до этого у меня под рукой было только старое, ставшее выходить еще при жизни Ницше Наумановское издание, причем не полное, а только те тома, которые я мог найти в ереванских библиотеках (можете себе представить). Но уже тогда, в процессе работы, я чувствовал, что что-то меня смущает в этих итальянцах, а порой и отталкивает. Я попробую это точнее сформулировать. По сути, под предлогом демифологизации Ницше (цель, которую они себе поставили) они лишь мифологизировали его с обратной стороны. Они лишили Ницше сакральности, харизматики, «орла» и перевели его в нынешнюю повседневность. Каждому овощу свое время, а каждому времени свой миф. Здесь, в Европе, в пору Колли и Монтинари, а также близких им по духу декадентствующих парижских марксистов, студенты-шестидесятники бесновались под лозунгом «долой авторитеты», а на деле подпадали сами под власть новых авторитетов (в нелепых сочетаниях от, скажем, Биттлз или Роллинг Стоунз до Хо Ши Мина и Чегевары). Понимаете? С публикацией Ницше произошло нечто подобное. Освобождая Ницше от мифа героизма и сакральности (созданного Архивом), Колли и Монтинари, в свою очередь, мифологизировали его в босяцкую повседневность.

Д.Ф. Но как же это им удавалось, если они просто брали тексты и публиковали их «как есть»?

К.С. Что значит «как есть»? Что именно есть? Нужно представить себе некую гигантскую массу записей, набросков, сырья, с которой имеет дело публикатор. Как же ему быть с ней? Брать и печатать всё подряд хронологически? Но ведь это уже определенный подход, вводящий читателя в повседневность автора, а не в его настоящий замысел. Я говорю об авторской воле. Публикатор должен стать здесь, если хотите, дивинатором, разгадывающим замысел автора и согласовывающим с ним композицию всеx этиx неопубликованныx и, возможно, даже не предполагавшиxся к публикации материалов.

Д.Ф. Так Колли и Монтинари не всё опубликовали?

К.С. Они опубликовали всё, но как, вот в чем вопрос. Подумайте о телевизионных шоу, которые здесь называются Большой Брат, а в России – За стеклом. Там круглосуточно выставлена напоказ жизнь кого угодно. Вот так примерно и работали Колли и Монтинари с Ницше: брали и хронологически публиковали буквально всё, каждый вяк. По принципу: мы преподнесем всё, как есть, а уж читатель сам станет разбираться, что же есть. Просто какая-то инвентаризация имущества, на манер итальянского неореализма в кино или, что то же, техники более поздних папарацци. То есть, им удалось-таки втиснуть Ницше в мир базарных мух. Но о чем же еще говорит Заратустра, когда повторяет: «Отвращение! отвращение! отвращение!»

Эти мысли я высказал, когда был в Москве на заседании редакционной коллегии по изданию ПСС Ницше. Но некоторые коллеги никак не могли этого принять, потому что считали издание Колли и Монтинари самым аутентичным и авторитетным. А вот Владимир Миронов вдруг неожиданно встал на мою сторону, и я помню как во время моего выступления он несколько раз сказал Игорю Эбаноидзе: «Я же говорил!» Я тогда как раз посетовал на то, что мне, как издателю, пришлось использовать именно Колли и Монтинари. Но тогда я еще не видел того, что сейчас вижу задним числом: что и как тут сделано.

Д.Ф. Хочу еще раз уточнить: речь идет о так называемом «наследии Ницше», которое содержится в 7-13 томах ПСС Ницше, потому как в первых шести томах содержатся законченные работы Ницше?

К.С. Конечно. Я работал в основном с главными текстами Ницше, поэтому сказанное практически не коснулась моей работы. Но вот для публикации «наследия Ницше», которая осуществляется в рамках ПСС Ницше, это действительно проблема. Бесспорно, Колли и Монтинари проделали огромную работу, составив опись тысяч страниц, только вот такого тотального выставления напоказ приватных записей Ницше, как бы всего «нижнего белья» его мысли, я бы лично делать не стал.

Можно, если говорить музыкальными аналогиями, сказать: Ницше в изданиях Науманна или Крёнера читается в сопровождении фуртвенглеровского оркестра. У Колли и Монтинари его тексты идут под аккомпанимент эстрадной шпаны.

Д.Ф. То есть, они сделали его более человеческим?

К.С. Скорее, «слишком человеческим». Но что значит человеческим? Нужно ли под человеческим понимать всё, что выносится на публику? Или как в голландских домах окна без занавесок. Почему считать человеческим только то, что видит в герое лакей? Почему не то, чего он как раз не видит? Но Вы правы: «человеческое» сегодня это то, что прежде всего компрометирует человека.

Д.Ф. А может под человеческим лучше понимать то, что вкладывал в это понятие Ницше, то есть именно то, что человеку прежде всего в себе следует преодолеть, над чем подняться? Мы много и достаточно непримиримо обсуждали эту тему с Игорем Эбаноидзе. Я считаю, что его книга «Письма Ницше» находится в том же самом современном ряду или тенденции очеловечивания Ницше, который задали Колли и Монтинари. Т.е., по сути, это анти-ницшевская книга, потому что она делает акцент на человеческом в Ницше, т.е. на том, с чем он всю жизнь в себе боролся, считал главным своим изъяном, за что себя презирал.

Я солидарен с Вами и тоже считаю, что «возня с человеческим» - не лучший образ для наследия Ницше и не лучший способ почитания этого философа. В то же время я вполне допускаю, что у каждого мыслителя может быть «свой Ницше», своя «правда» о нем. Пусть же тут каждый сам решает, какой Ницше ему нужен и какая «правда» о нем содержится в опубликованном. Отказ же от публикации наследия выражал бы одностороннее решение, односторонний подход, который рано или поздно пришлось бы пересматривать.

К.С. В отношении Ницше, на мой взгляд, должна быть применена его же оптика, отвечающая его типу, его идеалу. И я думаю, что Элизабет Фёрстер-Ницше и Петер Гаст (при всех прочих издержках) вернее схватили эту оптику, чем поздние издатели и интерпретаторы.

Д.Ф. Это становится очевидным на примере книги «Воля к власти», которая, на мой взгляд, выдержана в аутентичном Ницше стиле и манере. Так что зря исследователи так распинают компиляционный характер этого «произведения».

К.С. Конечно, это компиляция. Но можно ведь посмотреть на всё по-другому. Эту книгу составлял в основном Петер Гаст, а он был ближайшим другом Ницше, и как никто другой посвящен в его замыслы. Для меня эта компиляция предпочтительнее того, что делают сейчас с Ницше, беспардонно выворачивая его карманы и инвентаризируя их содержимое. Какое отношение имеет составленная таким образом опись к творчеству Ницше?