Коллектив авторов - История философии

Итак, человек живет в обществе, где господствует несвобода. Отсюда проистекают страдания человека, его духовный дискомфорт, свидетельствующий о том, что человек жив, что его дух не уничтожен. «Я страдаю – значит, я существую» – выводит свою максиму русский мыслитель, перефразируя Р. Декарта. Жизнь как страдание неизбежно порождает страх, надежду, скуку. Эти экзистенциалы подробно анализируются Бердяевым, в совокупности позволяя нарисовать панорамную картину жизни современного человека.

Преодоление подобного античеловеческого бытия современного общества возможно только через возвращение к Богу, к созданному им истинному бытию. В жизни современного общества «Бог присутствует в свободе и любви, в истине, правде и красоте. И перед лицом зла и неправды Он присутствует не как судья и каратель, а как оценка и совесть». Бог превращается в главную моральную ценность, опираясь на которую человек обожествляется и тем самым возвращает Бога в реальный земной мир. Общность людей в Боге реализуется в соборности, которая наиболее полно воплощает духовное единение личностей, предопределяя пути развития человека в истории. Пути эти связаны с эсхатологическими итогами истории, так как «история мира и история человека имеет смысл только в том случае, если она кончится». Человек в конкретные исторические эпохи, находясь в процессе творчества, постоянно преодолевает социальные тупики. Движущим нервом этого процесса является необходимость преодоления объективации, в результате чего будут ликвидированы трагические противоречия социального бытия – отчужденность, вражда, безличность и т. д. Полное преобразование социального мира произойдет тогда, когда осуществится преодоление объективации, т. е. преодоление… отчужденности, необходимости, безличности, вражды.

Таким образом, опыт эсхатологической метафизики Бердяева завершается оптимистически, как бы контрастируя с суровостью, трагичностью подхода русского философа к исторической судьбе человека и человечества. Это еще один утопический проект религиозного преображения мира, интересный и продуктивный, но вряд ли осуществимый, если исходить из возможностей «тварной» природы человека и реальной истории человечества.

Философское наследие Н.А. Бердяева огромно: он написал 43 книги и свыше 500 статей. Обращение к его трудам позволяет актуализировать собственные мировоззренческие поиски, стимулирует духовное развитие человека [383].

Павел Александрович Флоренский(1882 1937) родился в дворянской семье, учился на физико-математическом факультете Московского университета, где увлечение чистой математикой (философско-математическая школа Н.В. Бугаева) сочетал с занятими философией (под руководством князя Трубецкого, Л.М. Лопатина). Второе образование он получил в Московской духовной академии (1904–1908), после окончания которой работал на кафедре истории философии, разработав в этот период ряд оригинальных курсов по истории античной философии, философии культуры и др. В 1914 г. увидело свет самое известное произведение Флоренского «Столп и утверждение истины.

П.А. Флоренский

Опыт православной теодицеи». В течение многих лет Флоренский возглавлял журнал Московской духовной академии «Богословский вестник», оказывавший определенное влияние на русскую богословскую, философскую, литературную мысль. После революции 1917 г. философ демонстрирует принципиальную аполитичность («по вопросам политики мне сказать почти нечего»), лояльность к советской власти при твердом идейном (чаще всего внутреннем) противостоянии ей. С 1918 г. Флоренский работал в комиссии по охране памятников искусства и старины Троицко-Сергиевой лавры, многое сделав для сохранности духовных и материальных ценностей. Он был избран профессором Высших государственных художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС), где читал лекции по разработанной им оригинальной философии искусства. Много сил Флоренский отдавал научной и технической деятельности на московском заводе «Карбалит», во Внешнем совете народного хозяйства (ВСНХ) РСФСР, в реализации плана Государственной комиссии по электрификации России (ГОЭЛРО), в ходе которой он заведовал лабораторией испытания материалов экспериментального электротехнического института. В течение ряда лет философ был редактором «Технической энциклопедии», в которой опубликовал большое количество оригинальных статей. Флоренский неоднократно арестовывался и осуждался, однако и в ссылках занимался научной работой – например, в Соловецком монастыре, где, видимо, и был расстрелян в 1937 г.

Даже скупое перечисление отраслей и наук, в которых плодотворно трудился Флоренский, свидетельствует о его энциклопедизме. Недаром его называли русским Леонардо да Винчи. Трудно описать и систематизировать разные стороны его многогранного творчества. Однако в целом охарактеризовать принципиальные основы мировоззрения Флоренского, его концептуальную философскую позицию можно, опираясь на его труды «Философия культа» (1918 1922), «У водораздела мысли» (1915–1926), «Мнимости в геометрии» (1922), «Иконостас» и др.

Целью философских исканий русского мыслителя было построение цельного мировоззрения, разработку путей к которому он считал своей жизненной задачей. Отстаивая необходимость и истинность цельного мировоззрения, Флоренский продолжал, углублял и переосмысливал философские идеи своего великого предшественника Вл. С. Соловьева, творчество которого оказало существенное влияние на его мировоззрение. Отталкиваясь от соловьевской концепции цельного знания, Флоренский дополняет ее необходимостью цельного мировоззрения, что существенно изменяет сам подход к философии. Цельное знание Соловьева требует научного, системного подхода и изложения, традиционного для западной философии, хотя реализовать это требование Соловьев не успел. Цельное мировоззрение Флоренского оказывается шире и глубже сугубо научного осмысления мира. Как и Соловьев, он отстаивает и развивает идею цельного знания как единства веры и науки, но не разделяет стремление своего учителя строго научно, системно выстроить свою философскую концепцию. Флоренский больше тяготеет к художественному, образно-целостному осмыслению мира, в воспроизведении которого нет строгих логически очерченных границ. Поэтому мыслитель резко высказывался по поводу «системоверия», видя в нем род суеверия, отстаивал необходимость «эстетического» понимания мира. Эстетическая интерпретация мира означает понимание того, что любой творческий акт эстетичен, а художественная деятельность пронизывает все другие виды деятельности – теоретическую, практическую, литургическую. Естественно, подобный подход не абсолютен, он не исключает наличия в трудах русского мыслителя логичности, систематичности и даже схем в изложении и доказательствах. Недаром Флоренский на склоне лет вспоминал слова отца, сказанные ему еще в юности, о том, что его сила «не в исследовании частного и не в мышлении общего, а там, где они сочетаются, на границе общего и частного, отвлеченного и конкретного. Может быть, при этом отец сказал еще – «на границе поэзии и науки», но последнего я твердо не припоминаю». Эта ссылка на слова отца свидетельствует о том, что русский философ стремился осмыслить особенности своего типа мировоззрения, своей философской рефлексии.