Александра Ведьмина - Возмездие

— Хорошо. Я соберу вещи…

Что творилось у него в голове в тот момент? Сложно сказать. Были и слова Антонио, и слова матери, и воспоминания. Первая встреча с Веной в парке на колесе обозрения, то, как она смотрела на лес, встреча на берегу у озера, разговоры. Предупреждение, которое стоило ей огромнейших сил, потери сознания, огненное шоу… Моменты, проведенные вместе, казались такими яркими, живыми. Они отличались от всего того, что он испытывал раньше. Она его оживила. И, пусть Джек не знал, что его ждет, не знал, удастся ли вернуться, — одно он знал наверняка — он ни за что ее не оставит.

Семья должна уехать — он не мог не думать об этом. И нашел лучший выход.

Весь путь до побережья он играл в покер с младшей сестрой, разговаривал с родителями, стараясь запечатлеть в памяти каждый момент. Они приехали поздно ночью такими вымотанными, что легли спать, не раздеваясь. Все, кроме него. Его, которого ждал обратный рейс в город, полный опасностей и загадок. Город, в котором он был нужен…

— И даже не пытайся сбежать, — отрезал ученый Вене, которая рассматривала стены в поисках выхода. На самом же деле, она не собиралась никуда уходить, по крайней мере до тех пор, пока не соберет достаточно доказательств. Второго шанса ей не предоставится. Значит нужно заставить врага говорить.

— Получается, это вы похищаете людей? — просто, чтобы не разозлить, а подтолкнуть к длительному монологу спросила девушка. Мужчина положил руку на сердце и глубоко вздохнул.

— Что вы, как можно?! Я — всего-лишь ученый, доктор. Грубая физическая сила — явно не моя работа. Этим занимаются люди, на которых я работаю.

— Но зачем вам все это?

— Понимаешь ли. Каждый год тысячи людей по всему миру умирают от рака. Конечно, поврежденный орган можно заменить, когда речь идет о костном мозге, почках, печень, желудок, прочие органы, пусть и сложно, но, все же, возможно достать. Однако, когда речь заходит о пересадке сердца или мозга… Здесь шансов практически нет. Люди умирают каждый день, но многие из тех, кто болен раком, так и не успели пожить. Дети, подростки — наше будущее поколение, оно вырождается. От рака никто не застрахован. Каждый день кому-то диагностируют грядущую смерть. Но что, если бы мы могли заставить любые отмирающие клетки меняться на новые? Чтобы рак проходил примерно так же, как заживание неглубокого пореза? Сколько люди готовы отдать за лишние несколько десятков лет своей жизни? На что готовы родители ради того, чтобы их ребенок закончил школу, институт, завел семью? За то, чтобы не пришлось заказывать маленький гроб для своего сына или дочери? Это был бы прорыв! Нас бы признали во всем мире!

— Значит все из-за славы и власти? — Вена нехорошо прищурилась.

— Я вижу укор в ваших глазах, — мужчина одернул халат и поправил прямоугольные очки. На вид он был самым обычным стариком. Встреть такого на улице и ни за что не подумаешь на него дурного. Страшно, страшно то, как нас порой обманывает зрение! — В первую очередь мы стремимся к открытиям. Конечно, вместе с этим приходит слава и власть, но обидно, что молодежь считает, что все создается только с этой целью! Как испортилось наше человечество! Поколение невеж, даже не стремящихся узнать что-то новое! Целые толпы безразличных ко всему людей! Что для современного человека катаклизмы, войны, болезни, если он целыми днями просиживает штаны в офисе, из кожи вон вылезая ради того, чтобы угодить своему боссу? Человек не заметит даже ядерной бомбы до тех пор, пока заживо не сгорит!

— И поэтому вы их похищаете? Даже детей? Разве это не противоречит вашим словам насчет будущего поколения?

— Я никого не похищал! Я всего-лишь ученый! Все ради науки! — он вышел из себя. Это хорошо. Когда человек в ярости, проще выпытать то, что в спокойном состоянии он бы скрыл.

— И что же вы делаете? Ставите опыты на невинных людях? Забираете у них жизни? Нарочно пересаживаете им раковые клетки, после чего испытываете на них препараты? Вам мало крыс, обезьян и других животных, которых загубили ваши коллеги?

— Ни одно лекарство не может быть официально признано без испытаний! Напрасно вы взываете к чувству вины, за мной нет греха!

— А как же пропавшие люди?!

— Стремление к познаниям — не грех! Количество жертв не сравнимо с тем, чего мы добьемся в итоге! Каждый месяц несколько сотен человек пропадают: старики, женщины, мужчины, дети. Их убивают, калечат, продают в рабство, на органы и так далее. Судьба многих такова, что они предпочли бы отдать себя науке!

— Неужели вы действительно считаете, что кто-либо в своем уме променяет свою жизнь на это?! Если так, то вы — просто безумец!

— Может и так, — согласился ученый, — Люди в наше время такие приземленные…

— И потому не достойны жить?!

— Я этого не говорил. Позвольте заметить, что мы не убили ни одного. Пусть этим занимаются маньяки. Если все пройдет по плану, каждый из них останется жив. Конечно, стопроцентной гарантии дать нельзя — разные люди, разные возрасты и расовая принадлежность. Но это — наука. Без жертв не обходилось ни в наше, ни в иное время. Даже животные, которых запускали в космос, не все выжили, но, в конечном итоге, риск был оправдан, — К горлу девушки подступила тошнота, сопровождаемая волной ужаса.

— Вы… вы сравниваете живых людей с собаками?

— А чем собака или, скажем, обезьяна хуже человека? Они такие же живые, у них есть семья, они чувствуют боль и страх, однако, ради науки и ими жертвуют.

— Вы безумны! Вы калечите людей!

— Нет. Безумны те, чьи действия ничем не обоснованы! Я спасу миллиарды, а то и больше жизней и никто не вспомнит про тех, кто когда-то пропал! Люди будут благодарить меня, видеть во мне героя!

— И мир попадет во власть фармацептических компаний и врачей. Ведь только вы будете решать их судьбы.

— Если это — грех, значит все врачи будут гореть в Аду за спасенные ими жизни? Каждый труд должен быть оплачен. Кто-то покупает одежду, еду, жилье, кто-то — жизни. Все просто. Здесь нет ничего постыдного. Сейчас никто ничего не делает просто так. Право, возможно я ошибаюсь, но мне кажется, будто вы не хотите, чтобы люди, больные раком, излечились?

— Это не так. Но ваши методы…

— Несколько десятков жизней в обмен на миллионы. Миллионы, Вена.

— Во всем мире много людей, больных раком. Почему же вы не проводите опыты на них? Многие из тех, кто при смерти, пойдут на все ради надежды на спасение.

— Дело в том, что рак обычно диагностируют на поздних стадиях. Для опытов же нужно время. Мне нужны свежие пациенты. Правда некоторые из них далеко не приятно пахнут, если вы понимаете, о чем я, — мужчина рассмеялся, но, спустя минуту, затих, — Ты до сих пор не сказала мне имени твоего друга, — Вена напряглась. Он снова перешел на «ты», — Не трать мое и свое время. Это ни к чему не приведет.