Михаил Антонов - Договориться с народом. Избранное (сборник)

В истории России XX века немного найдется таких насыщенных творческими исканиями периодов, как в 20-е годы. Если же иметь в виду и известное (причем отнюдь не поверхностное) сходство в положении страны тогда и сейчас, то я вряд ли ошибусь, если скажу, что именно изучение опыта тех лет может дать немало ценного для выявления путей ее дальнейшего развития и для выработки той общенациональной идеи, о которой сейчас так много говорят и пишут. Нам сейчас трудно даже представить обстановку необыкновенного духовного и творческого подъема того времени. Но можно попытаться понять ее: старый мир разрушен, как казалось (и как пелось в революционном гимне), до основания, попытки внутренней контрреволюции и иностранных интервентов вернуть страну в прошлое отбиты; контуры нового, желаемого мира четко еще не определены. Так что, действительно, «твори, выдумывай, пробуй», а творить, выдумывать и пробовать вышли те слои народа, которые от высот культуры и творчества были отстранены веками. Энергия их хлестала через край, и она устремилась на полный, глобальный и даже космический пересмотр всех сторон отвергнутого строя жизни и его идеологии. Конечно, при этом не обошлось без перехлестов, без полета мысли в отрыве от реальности. Да и время было суровое, за смелость поиска могло достаться и критических оплеух (и не только). Но в целом тогда было выдвинуто великое множество идей, от фантастических до гениально-созидательных. И большинство их в силу исторических обстоятельств оказались впоследствии не просто забытыми, но и, можно сказать, «репрессированными», и до наших дней более не востребованными, хотя и то, что стало известно миру, послужило мощным толчком для развития мировой (в основном, увы, зарубежной) культуры XX века. Мне по роду прежних профессиональных занятий (а затем уже – в силу пробудившегося интереса) довелось просмотреть журналы по ряду специальностей со времени их возобновления (или основания) после Октябрьской революции и до конца 20-х годов. Пришлось проштудировать также и иные периодические издания общественно-политического характера за то же время. И я был поражен широтой прошедших тогда дискуссий по проблемам экономики, транспорта, архитектуры, градостроительства, расселения населения, культуры, даже естественных наук и пр., а главное – разнообразием высказывавшихся тогда идей. Поэтому я всерьез воспринимаю высказанное несколько лет назад мнение одного авторитетного японского специалиста, что если бы японцам можно было соединить свои технические достижения с богатством идей, выдвинутых в РСФСР (СССР) в 20-е годы, они сделали бы свою страну безусловным мировым лидером. Но мы, русские, ленивы и нелюбопытны, как отмечал еще Пушкин, причем лень и отсутствие любопытства проявляются у нас прежде всего именно в отношении к собственному культурному наследию.

Ну, это так, к слову. А совсем недавно я узнал, что весьма широкие и содержательные дискуссии в 20-е годы прошли также и в Православной Российской Церкви (как она официально тогда называлась), причем обсуждению и пересмотру подверглись самые глубинные основы церковной жизни. Наиболее заметными явлениями в этой области стали эволюция взглядов Святейшего Патриарха Московского и Всея России Тихона и сменившего его Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия, с одной стороны, и движения «обновленцев» – с другой, причем это движение не было единым, в нем выделялись несколько групп, по-разному представлявших себе пути преобразования Церкви. Наиболее громко заявили о себе группы «Живая Церковь» и «Церковное возрождение», а также «Древле-апостольский союз» и «Свободная трудовая Церковь», не считая более мелких образований вроде «Кружка ревнителей церковного обновления» и пр.

О положении и взглядах Патриарха Тихона и митрополита Сергия я поговорю позднее, тем более, что на этот счет сказано и написано уже немало, причем подчас с прямо противоположных позиций. А вот обновленцы оказались впоследствии настолько скомпрометированы, что об их идеях или не вспоминают вовсе, или же преподносят их в столь окарикатуренном виде, что заранее отбивают всякую охоту познакомиться с ними поближе. Даже в одной совсем недавно появившейся газетной статье на церковную тему их упрямо именуют «обнагленцами», как их «припечатали» некоторые верующие в те крутые времена. В наши дни новый повод вспомнить о них в самом отрицательном смысле представился в связи с обсуждением попыток установить новые порядки в церковной общине московского священника Георгия Кочеткова и ряда других священнослужителей, которых консервативно настроенная часть духовенства называет «неообновленцами».

Для большинства пишущих и читающих наших соотечественников единственным приобретением после 1985 года стала возможность относительно свободно хотя бы устно высказывать свои взгляды. (Обратиться к общественности через средства массовой информации могут по-прежнему немногие.) И, пожалуй, пока и эта возможность снова не отпала, есть смысл непредвзято посмотреть на деятельность обновленцев и попытаться отделить в них идеи, правильно отразившие нужды реформирования Церкви, от того, что действительно заслуживало осуждения. Начну с некоторых выступлений деятелей группы «Живая Церковь».

В самом начале процитирую малоизвестный документ, отразивший один из самых драматических моментов в жизни Церкви в первые послеоктябрьские годы (дело происходит в 1922 году).

Временное самоустранение св. Патриарха Тихона от управления

«12 мая группа духовенства в составе протоиерея Введенского, священников Красницкого, Калиновского, Белкова и псаломщика Стадника направилась в Троицкое подворье к св. патриарху Тихону и имела с ним продолжительную беседу. Указав на только что закончившийся процесс Московского Губревтрибунала, коим по делу о сопротивлении изъятию ценностей вынесены 11 смертных приговоров, группа духовенства моральную ответственность за эту кровь возложила на патриарха, распространившего по церквам свое послание-прокламацию от 28 февраля. По мнению группы духовенства, это послание на местах явилось сигналом для новой вспышки руководимой церковной иерархией гражданской войны Церкви против Советской власти.

Священником Красницким в беседе было указано, что с именем патриарха вообще связано вовлечение Церкви в контрреволюционную политику, конкретно выразившееся, между прочим:

а) в демонстративном анафематствовании патриархом большевиков 19 января 1918 г.;

б) выпуске патриархом послания от 15 (28) февраля, призывавшего к сокрытию в потайных местах церковного имущества, к набатным звонам и организации мирян в целях сопротивления Советской власти (это послание, по словам священника Красницкого, на местах вызвало 1414 кровавых процессов);