Уппалури Кришнамурти - Ум — это миф

В.:Вы именно поэтому наотрез отказались от того, чтобы ваши взгляды пропагандировались?

Ю.:Прежде всего, у меня вообще нет никаких взглядов. Вот смотрите, меня хотят показать по американскому телевидению. У них есть программа под названием «Точка зрения». Я сказал им: «У меня нет никакой точки зрения». У меня нет никакого конкретного послания для человечества и никакого миссионерского рвения.

Я не спаситель человечества или кто-то вроде этого. Люди приходят сюда. Зачем они приходят — это не моя забота. Они приходят сюда по своей свободной воле, потому что они слышали обо мне, или из чистого любопытства. Это не важно. Человек может прийти сюда по любой причине. Он воспринимает меня как нечто иное, необычное, и не может понять, кто я такой, или впихнуть меня в известные ему рамки. Он рассказывает обо мне своим друзьям, и вот они у моих дверей. Я же не могу сказать им: «Валите отсюда!»

Я приглашаю их войти, прекрасно зная, что я ничего не могу для них сделать. Что я могу сделать для вас? «Проходите, садитесь, устраивайтесь поудобнее» — вот и всё, что я могу сказать. Некоторые записывают наши беседы на диктофон. Это их забота, а не моя. Это же их собственность, а не моя.

Мне неинтересно задавать вопросы, которые интересны вам. У меня вообще нет никаких вопросов, кроме тех, которые помогают мне в быту: «Сколько времени? Где автобусная остановка?» Вот и всё. Это простые вопросы, необходимые для функционирования в организованном обществе. Если бы не это, я вообще не задавал бы никаких вопросов.

В.:Вы думаете, что это общество действительно организованно?

Ю.:Это джунгли, которые мы сами создали. Выжить в этом мире невозможно. Даже если вы попытаетесь сорвать фрукт с дерева, это дерево принадлежит кому-то или обществу. Поэтому вам приходится становиться частью общества. Поэтому я всегда говорю, что мир не должен меня обеспечивать. Если я хочу пользоваться преимуществами организованного общества, я должен что-то вкладывать в это общество. Это общество создало нас всех. Общество всегда заинтересовано в статус-кво, в поддержании своего непрерывного существования.

В.:Меня создало не общество. Меня создала страсть.

Ю.:Это правда. Но страсть рождается из мысли человека, который является частью общества. Наличествующая генетическая информация, которая, возможно, хранится в каждой клетке тела, также передаётся и составляет основу сознания. Общество заинтересовано именно в том, чтобы мы все делали вклад в целостность общества, чтобы все мы увековечивали его статус-кво. Конечно, общество позволит внести небольшие изменения, но не более того.

Итак, что такой человек, как я, вкладывает в общество? Ничего. Так как же я могу ожидать чего-то от общества?

Общество вовсе не должно меня обеспечивать. С другой стороны, то, что я говорю, является угрозой для общества в таком виде, как оно организовано сейчас. То, как я думаю и действую, — угроза существующему обществу. Если я стану серьёзной угрозой, это общество ликвидирует меня. Я не собираюсь становиться мучеником или кем-то типа того. Это меня совершенно не интересует. Так что, если они скажут: «Не говорите ничего», — прекрасно, я ведь и не должен ничего говорить.

В.:Значит, у вас нет веры в человечество?

Ю.:Нет, нет. Совершенно никакой веры. Если они ожидают, что я стану мучеником ради того, чтобы воскресить их веру в себя, они будут жестоко разочарованы. Это их проблема, а не моя. Если они считают меня угрозой для общества, что они могут сделать? Они могут пытать меня, как делают в коммунистических странах, — ну и что дальше? Буду ли я продолжать высказываться против государства? Я на самом деле не знаю, что бы я делал. Меня не увлекают гипотетические ситуации.

В.:У вас есть политические взгляды? У вас есть политические взгляды в отношении этого общества? Верите ли вы в какую-то особую форму правления, становитесь ли вы на чью-то сторону в политических вопросах?

Ю.:У меня есть мнение по каждому идиотскому вопросу, начиная от болезней и заканчивая святостью, потому что я учился, путешествовал и приобретал жизненный опыт. Но мои взгляды значат не более чем взгляды горничной, которая здесь убирает и готовит. Почему надо придавать какое-то значение моим взглядам и моему мнению?

Вы можете сказать, что я начитанный человек, что благодаря тому, что я читал, благодаря тому, что я путешествовал и разговаривал с интеллектуалами, учёными, философами, у меня есть право выражать своё мнение по всем вопросам. Но ничто из того, что я говорю или думаю, не важно. Вы это понимаете? Всё, что я пытаюсь донести до вас, — это то, что все эти знания, которыми вы так гордитесь и хвалитесь, не стоят и ломаного гроша.

В.:Почему знание приобрело для нас такое важное значение?

Ю.:Потому что оно даёт силу. Как я уже говорил в самом начале, знание — это сила. Я знаю, а вы не знаете. У меня есть религиозный опыт, а у вас его нет. Поэтому знание — это преимущество, понт.

В.:Вы состояли в Теософском обществе, повлияло ли это на ваше понимание жизни в целом? Вы же знаете все эти астральные дела, трюки Блаватской, дурдом Ледбитера и все эти заморочки теософского балагана?..

Ю.:Что бы со мной ни случалось, происходило не благодаря, а вопреки этому. Это просто чудо. Я и вправду не знаю. Я не смиренный человек или что-то вроде этого. Если вспомнить то, что было тогда, я действительно не смогу сказать, что это было. Всё, что я знаю, — это то, что я свободен от моего прошлого, и слава Богу.

В.:Вы отказываетесь использовать свою силу, которая сейчас у вас есть, или вы отрицаете саму идею, сам принцип власти над другими?..

Ю.:Это понимание. Это знание, которое снизошло на меня. Я не могу передать его, а тем более рекомендовать другим.

В.:Естественно. Но если человек хочет действовать вне этих продажных игр во власть, разве он не должен быть по-настоящему смиренным?..

Ю.:Нет. Смирение — это искусство, которым люди специально занимаются. Смирения не существует. Вы и сами знаете, что никакого смирения нет. Знание и смирение не могут существовать одновременно.

Когда я говорю это, я не даю вам нового определения смирения. Я считаю, что никакого смирения вовсе нет. Я просто не конфликтую с обществом, так что мне и в голову не приходит выдумывать противоположность жестокости в этом мире — смирение. Общество не может быть иным, нежели оно есть. Так что, поскольку у меня нет потребности что-то менять в себе, нет и соответствующей потребности менять что-то в обществе. Я не реформатор и не революционер. На самом деле никакой революции нет. Всё это фальшивка. Это просто очередной товар для продажи на рынке и для надувательства доверчивых людей.