Неля Мотрошилова - Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма)

Имея их в виду, следует с самого начала учитывать, что гегелевская собирательская работа над объективированными духовными формами глубоко противоречива. Благодаря универсальному набору форм гегелевское произведение становится содержательно богатым: согласно Марксу, Гегель «в отчужденной форме» дает « критические элементы целых областей, таких, как, например, религия, государство, гражданская жизнь и т.д.» [14] Там же, с. 626 – 627. . В ходе анализа нам предстоит в этом убедиться. Но ведь данные области – что совершенно ясно – не сводятся к духу, к сознанию или самосознанию. В «Феноменологии…» же «формы отчуждения являются только разными формами сознания и самосознания» [15] Там же, с. 627. . Поэтому говоря пока в общей форме о первой отличительной черте являющегося духа – этого предмета и одновременно действующего лица «Феноменологии…», – мы должны уточнить: речь идет о поистине огромном охвате формообразований, часть из которых действительно относится к сфере индивидуального и общественного сознания; другая же часть форм (подобно государству или праву) по существу сведена Гегелем к духовным сторонам и проявлениям. Поясним эту первую особенность являющегося духа более подробно.

За что бы Гегель в начале XIX в. ни принимался – за анализ ли индивидуального сознания, человеческого тела, человеческого труда, поступков человека, за рассмотрение ли языка форм логики, за осмысление ли политики, государства, религии, нравственности, – все погружалось в «эфир» (одно из излюбленных слов молодого Гегеля) являющегося духа. Сначала этот эфир выступал как яркий и ясный, пронизанный лучами свободы. Потом Гегель почувствовал, что в являющемся духе находит себе место все и все разделяется на противоположности: есть дух дружбы, братства и дух предательства, дух рассудительности, «здравомыслия», понимания и дух безмыслия, дух добрых деяний и «злодейский» дух жестокости. Одним словом, первым делом было собирание воедино всех различимых для интеллекта, для созерцания формообразований духа, включая проявления самые страшные, неблаговидные, безнравственные.

Итак, царство являющегося духа меньше всего напоминает Гегелю сентиментальную идилию. Кстати, на реализм и всесторонность в описании проявлений духовного всегда была ориентирована мировая, в частности немецкая, культура, которая собрала весьма многообразную галерею образов-духов, и среди них целый паноптикум страшного, отталкивающего, жестокого. Примем во внимание прежде всего этот реалистический мотив «Феноменологии духа». Впоследствии Гегель не смог выдержать реализма собственных образов духа, «снял» его в отрицании, двигаясь все ближе к новому синтезу – к «чистому», «в себе и для себя» спокойному, невозмутимому и всецело благому духу. Для создания системы феноменологии нужно было, чтобы предварительно осуществилось скрупулезное, по-немецки тщательное накопление являющихся форм, что предполагало собственно собирательную работу Гегеля, которая и ранее проводилась под разными измерениями и с помощью разных методов.

Дух являет себя и в формах чувственного восприятия, и в формах понятийного мышления. «Явлениями духа» Гегель считает также и специфические формообразования, относящиеся к сфере борьбы философских идей – таковы, например, философский скептицизм или концепция, согласно которой необходимо сначала исследовать орудия познания и только потом познавать. Последняя, превращенная в «явление духа», служит для Гегеля примером формы, которая в свете строгих критериев научности сразу оценивается как «пустая иллюзия». Если из состава других наук подобные иллюзорные представления могут быть отброшены, то не так обстоит дело с наукой о являющемся знании. Эта наука интересуется также и ложными идеями, иллюзорными по содержанию утверждениями, если они представляют собой сколько-нибудь значимые целостные формообразования. В типологичности их «явления» для феноменологии есть не меньший интерес, чем в победном шествии истинного знания, тем более что согласно диалектическому взгляду, отстаиваемому Гегелем буквально с первых страниц «Феноменологии…», истина, эта светлая цель, не отделена резкой границей от тьмы заблуждения. Поэтому и саму науку, согласно Гегелю, правомерно рассматривать как являющееся знание. «Но наука, тем самым, что выступает на сцену, сама есть некоторое явление (Erscheinung), – пишет Гегель во Введении, – ее выступление еще не есть она сама во всей полноте и развитии ее истины… Наука не может просто отвергнуть неподлинное знание под тем лишь предлогом, что …она сама есть знание совсем иного порядка, а обыденное знание для нее ничего не значит…» 39

Вторая особенность являющегося духа – та роль, которая в системе его форм принадлежит науке. Хотя наука, как мы видели, тоже рассматривается как форма являющегося знания, ее «проявления», согласно Гегелю, наполнены специфическим смыслом. В конечном счете через них высвечивается абсолютное, читай: дух в его тождестве с бытием 40. Для понимания этой особенности, а значит, сути и структуры являющегося духа немалую роль играет разбираемый Гегелем спор между наукой и индивидом, непосредственным самосознанием: «Наука, со своей стороны, требует от самосознания, чтобы оно поднялось в этот эфир (духовности, всеобщего. – Н . М .) – для того, чтобы оно могло жить с наукой и в науке» 41. Но и право индивида по отношению к науке Гегель считает не менее весомым: «Индивид, наоборот, имеет право требовать, чтобы наука поставила ему лестницу, по которой он мог бы добраться до этой точки зрения, чтобы наука показала ему эту точку зрения в нем самом» 42-43. И далее следуют слова, в которых хорошо запечатлено отличие «Феноменологии духа» от более поздних произведений Гегеля: право индивида, выраженное таким образом притязание к науке, зиждется, заявляет Гегель, «на его абсолютной самостоятельности, которой он может располагать во всяком виде (Gestalt) своего знания»; да и сам индивид признается «абсолютной формой» 44.

Противоречивая роль науки как раз и имеет непосредственное отношение к структуре являющегося духа и способу его исследования в «Феноменологии…». Каждое из формообразований духа будет рассматриваться в двух ипостасях: в качестве «выступающего» с собственными «притязаниями» и одновременно вступающего в конфликты – как с другими формами, так и с наукой. И когда автор будет развенчивать иллюзии, претензии форм духа, раскрывая их действительную роль, то основным критерием станет следующий: в какой мере и благодаря чему через эти формы прокладывается путь индивида к науке. Стержень, на который своеобразно нанизываются многообразные, быстро сменяющиеся формы духа – это заранее заданная цель – наука, движение к которой, однако, должно начаться с первого шага, т.е. с первой формы. При конкретном анализе произведения мы увидим, что этот принцип отчасти помогает Гегелю в систематизации являющихся форм духа, однако он оказывается слишком абстрактным, что говорит об ограниченности в понимании и реализации идеи системности в «Феноменологии духа».