Майя Соболева - Философская герменевтика. Понятия и позиции

Отметим, что высказывание автора должно оставаться тем же самым, независимо от того, идет ли речь об интерпретации de dicto или de re. Утверждение о том, что изобретатель лампочки накаливания не жил в Филадельфии, и о том, что Бен Франклин не жил в Филадельфии, согласно Брэндому, это одно и тоже утверждение. Однако в первом случае интерпретация соответствует тому, что думал сам интерпретируемый автор, а в последнем высказывание автора интерпретируется в свете определенных фактов. Во втором случае важно выявить, что действительно следует из некоторого высказывания автора, рассмотренного в свете определенных фактов из перспективы интерпретатора („from the facts as she takes them to be“). Таким образом, одно и то же содержание интерпретируется с двух совершенно разных позиций.

При этом интерпретация de re так же правомочна, как и интерпретация de dicto. Различие в интерпретации вытекает из того, какой контекст, определяющий следствия из данного утверждения, взят за исходный пункт. При интерпретации de re используется контекст, который интерпретатор считает истинным. Интерпретатор стремится объяснить, что действительно следует из высказанного автором утверждения, какие действительные возражения могут для него существовать, каковы истинные убеждения автора, независимо от того, высказал ли он их эксплицитно или нет. Интерпретация de re прибегает к дополнительным фактам, наряду с зафиксированными текстуально убеждениями автора. Она требует умения экстрагировать следствия, оценивать свидетельства и дифференцировать контексты. Например, именно благодаря такой форме интерпретации, как подчеркивает Брэндом, Кант был переоткрыт Питером Строссоном и Джоном Беннетом для аналитической философии. Можно добавить, что философия в целом развивается по пути интерпретации de re. Заметим, что обе формы интерпретации, о которых говорит Брэндом, не были изобретены им. Уже в средневековой герменевтике различали буквальную интерпретацию текста (sensus litteralis) и интерпретацию с позиций определения исторического смысла текста (sensus historiens).

Помимо интерпретаций de dicto и de re, Брэндом выделяет интерпретацию de traditione. Эта форму интерпретации он считает разновидностью истолкования de re. Она заключается в том, что текст рассматривается как репрезентант определенной традиции, что позволяет приписать ему характерные для этой традиции инференциальные следствия. В данном случае интерпретатор вступает в диалог не с отдельным текстом, а с целой традицией. Умение вести такой диалог основывается на том, что предпосылки для интерпретации принимаются на основании соответствующих источников, а следствия выявляются путем анализа как предпосылок автора, так и предпосылок, свойственных данной традиции. Таким образом, интерпретатору противостоит не только текст, но и исторический контекст.

Разумеется, что каждая из форм интерпретации накладывает свои ограничения на процесс интерпретации. После того, как форма интерпретации выбрана, интерпретатор больше не обладает свободой изменять игровое пространство и должен придерживаться правил выбранного стиля интерпретации. Тем самым он определяет для себя характер и направление интерпретации. В выборе формы интерпретации интерпретатор, однако, свободен, и его выбор определяется либо прагматическими либо научными интересами.

Значение инференциальной семантики Брэндома для герменевтики можно видеть, прежде всего, в том, что она демонстрирует, что выбор контекста интерпретации эквивалентен выбору перспективы. Инференциальное значение текста зависит от инференциальных предпосылок, составляющих контекст интерпретации. Интерпретативный плюрализм, который утверждает герменевтика Гадамера, получает свое обоснование в виде концептуального перспективизма. Принципиальная незавершенность интерпретации, о которой говорит Гадамер, предстает в новом свете благодаря предложенному Брэндомом инференциальному подходу к конституированию значения.

Данная глава посвящена концепции американского философа Джона Мак-Доуэлла, которая, несмотря на то, что она возникла в рамках аналитической философии, тем не менее, проявляет черты, свойственные герменевтическому стилю мышления. На это уже обратили внимание другие авторы [86] Сравни: Nicholas Н. Smith (ed.), Reading McDowell. On Mind and World. London, New York. 2002. . Возможность герменевтического подхода к анализу данной концепции заложена уже в том, что сам автор называет свою концепцию «платонизированным натурализмом». Такое определение указывает на первичность мира смысла по отношению к природе, и, следовательно, на то, что познание природы есть своего рода интерпретация.

В рамках своей теории Мак-Доуэлл пытается решить классическую проблему теории познания о взаимодействии мира и духа. Предлагаемое им решение состоит в том, чтобы рассматривать структуру рациональности homo sapiens в качестве генуинной автономной и нередуцируемой структуры sui generis. Взяв свойственную animal rationale структуру познавательных способностей за Apriori, он пытается объяснить возможность познания мира и составляющих его явлений. То, что Мак-Доуэлл встает на позиции трансцендентальной философии при решении вопроса о возможности познания мира, является еще одним фактором, позволяющим говорить о герменевтическом подходе к анализу процесса познания. Понятие «герменевтика» используется в данном случае в широком смысле слова как наука о понимании нашего понимания мира.

Рассмотрим сначала, что побудило Мак-Доуэлла предложить новую постановку данной проблемы, объединяющую в себе подход к объяснению познания, свойственный аналитической философии, с одной стороны, и подход так называемой «континентальной» философии, с другой. Тупиковая ситуация в объяснении познания мира, в котором оказалась современная аналитическая философия, была описана Уилфредом Селларсом и Дональдом Дэвидсоном. Селларс указал на кризис эмпиризма, проявляющийся в наивности последнего: в вере «наивного эмпиризма» в «миф о данном» [87] Wilfrid Sellars, Empiricism and the Philosophy of Mind. Cambridge, MA. 1997. § 1. . Сущность веры в «миф о данном» заключается в том, что в качестве последней инстанции, обосновывающей представления о мире, берутся нейтральные, самодостоверные чувственные данные. Процесс обоснования суждений заканчивается здесь простым обрывом цепи рассуждений и указанием на данные опыта. В противоположность Селларсу, Дэвидсон увидел слабость эмпиризма в том, что он с необходимостью ведет к утверждению дуализма понятийной формы и чувственного содержания. Этот дуализм, этаблированный в аналитической философии Уиллардом Куайном, Дэвидсон назвал «третьей догмой эмпиризма» [88] Donald Davidson, On the Very Idea of a Conceptual Scheme ff Proceedings and Addresses of the American Philosophical Association 47, 1973-74 (New York 1974): 5-20. . Отвергнув на этом основании эмпиризм как познавательную стратегию, Дэвидсон предложил исходить из допущения о том, что ничто не может служить основанием для мнения, что само не является мнением. Тем самым он исключил апелляцию к чувственному опыту как возможный аргумент в объяснении знания о мире. Его концепция познания реальности принимает форму теории когерентности.