В Библер - От наукоучения - к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век)

Обобщенно можно сказать, что одна из основных причин торможения действительной философской рефлексии XX века заключается в подмене и отождествлении двух исторических субъектов разумения и бытия: субъект истории, действенный в Новое время, отождествляется (и социально, и - это существенно - в нашем собственном сознании) с субъектом всеобщего "социума культуры".

(4) Апокалипсический характер современных - безвыходно нависающих катастроф - ядерной, экологической, космической - требует от индивида мгновенных действий или абсолютно бездеятельного, наркотического отчаяния и не оставляет ни времени, ни желания остановиться и задуматься - задуматься основательно, замедленно, вплоть до исходных начал мышления. Философия нуждается в торможении действия, в раздумье, с "расчетом" на вечность. Но если - с сегодня на завтра - нас ожидает абсолютное Никогда, то всерьез философствовать просто некогда.

Для философствования необходимо - и это есть существенное экзистенциальное решение - жить так, как если бы (als ob) я располагал бесконечным временем, как если бы бесконечно-возможное бытие мира совпадало с моим (моего разума) бесконечно-возможным бытием. Это condicio sine qua non того, что именуют философским отношением к миру. Философия - это возможность мыслить начало (до-бытие...) безначального и беспредельного (во времени и пространстве) бытия. Так вот, такое отношение к моему собственному бытию и к бытию мира оказывается невозможным (бесконечно трудным), хотя единственно осмысленным в диких судорогах XX века. Безвыходность нашего века скорее толкает к выходам религиозно-мистического или поспешно "рецептурного" толка. Но - и в этом вся проблема - реальные потенции ("два магдебургских полушария") вновь складывающегося "социума культуры" нуждаются как раз в работе философского разума, с небывалой силой требуют философской логики как средоточия современного сознания.

(5) Первоначальные опыты индивидуальной жизни в социуме свободного времени, вне трудовых матриц, общение одиноких, вышибленных из привычных социальных матриц изгоев и аутсайдеров (вспомним события европейского 68-го года) как бы целиком порывают с историей, носят откровенно варварский, вне-культурный характер. В этом опыте на первый взгляд полностью отсутствует феномен современного сосредоточения общеисторической ответственности. Свобода и ответственность оказываются на разных полюсах (только еще назревающего) бытия. Больше того, в этих первоначальных опытах само обращение культуры к точкам абсолютного начала, к моментам заторможенного кануна не понимается в своем скрытом смысле - как обращение к точкам взаимообоснования (и взаимоперехода) различных исторических культур и форм философской логики. Идея начала противопоставляется идее преображения. Все эти моменты, сопровождающие созревание новых форм разумения, вызывают, с одной стороны, ужас отталкивания ("неузнавания") даже у тех культурных сил, что тяготеют к новой философской рефлексии, а с другой стороны, усугубляют рассудочное сопротивление индивидов и социальных страт, работающих в режиме классического разума. Сознание боится стать свободным, уклоняется от риска самодетерминации.

Я наметил сейчас лишь некоторые моменты, объясняющие, почему в XX веке никак не может состояться тот действительно новый всеобщий разум, что способен осмысливать и направлять все формы нашей духовной и бытийной активности.

Однако к концу века, когда усиливается пароксизм отказа от новых форм разумения, вместе с тем назревают все новые и новые возможности для того, чтобы этот разум культуры - несмотря ни на что - мог сбыться.

Совсем конспективно - об этих обнадеживающих возможностях:

1. Постоянно возвращаются - в нашей жизни и в нашем сознании - те истоки, что определяют сдвиг к новым разумным началам:

- Сосредоточение нашего разума на грани различных смыслов бытия, разных всеобщих культур, - различных форм понимания и изобретения мира.

- Торможение в точке начала бытия, исходных - впервые - оснований культуры. Рост культуры "корнями вверх".

- Углубление в пересмотр коренных понятий "наукоучения"; формирование - в математике, в физике, в биологии - идеи "возможностного" мира.

- Разрастание и все большее осмысление всеобщности гуманитарного мышления.

Каждый из этих моментов (а все вместе с особой силой) требует - и в глубинах сознания, и на высотах мышления (правда, мы помним, что глубины и высоты никак не сойдутся...) - новых форм разумения, очерчивает предварительный контур такого разума: диалогического (?), парадоксологического (?), трансдуктивного (?) РАЗУМА КУЛЬТУРЫ (см. Заключение).

2. Обратное воздействие на "старый разум" новых форм искусства, теории, новых средоточий нравственной перипетии... - все это ослабляет "староразумную экспансию" и усиливает "споры" (биол. - зачатки) новых форм разумения.

3. Свободное время все более проникает в культурный замысел производства; труд совместный все более оттесняется трудом всеобщим; революция в информации делает индивидуально-всеобщее понимание и личное действие основой всей человеческой деятельности (ср. "японское чудо"). Все эти духовные сдвиги предполагают особую насущность философского осмысления.

4. К концу века размыкается фантом тождества "двух революций". Культурное преображение отщепляется от проекций социального взрыва в пределах формаций совместного труда. Исчезают мешающие силам нового разума варварские соблазны расовой и классовой ненависти. (Точнее - не исчезают, но отделяются от конструктивных потенций культурного возрождения.)

5. Назревающие к концу века экологические, ядерные, демографические взрывы вновь тормозят наше сознание в изначальных, конечных выборах исторической и индивидуальной судьбы. И в этой нише новый разум требуется с новой неотвратимостью.

Этот список надежд можно было бы продолжить.

Но одновременно можно было бы продолжить список импульсов, вызывающих "бегство от чуда" нового разумения.

Дело просто в том, что никакие силы детерминации извне не могут стать основой (или - роком) вспышки нового, Высокого рационализма.

Только на основе свободной самодетерминации может "сработать" регулятивная идея принципиально новой философской логики, нового всеобщего разума, смогут - в нашем сознании и нашем бытии - стянуться, соединиться, образовать единый "шар" - два полушария трудно возникающего "социума культуры".

Перефразируя аббата Сийеса, скажем так. - Что есть философия в современном духовном мире? Ничто. Чем она должна быть? Всем!

Моралите?

Ну какое здесь возможно моралите?..

Думаю только, что современному человеку - хочет не хочет - придется в ближайшие десятилетия разобраться с двумя предположениями эпохи: