В Библер - От наукоучения - к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век)

Забегая вперед, скажу кое-что об этом общекультурном смысле современных жизненных сдвигов. Детальнее речь пойдет дальше, но какую-то предваряющую проекцию ввести сейчас все же необходимо.

В философских и художественных произведениях, в образно воплощенных нравственных перипетиях осуществляется - неуловимо текучее и одновременно постоянно замыкающееся "на себя" (композиционно замкнутое) - общение человека с человеком. Общение - через произведение, которое отстраняет одного человека от другого, замыкает человека (автора) в полотне, в ритме стиха, в контексте философской книги, и вместе с тем делает возможным наиболее глубокое и насущное взаимопонимание между людьми (как между автором и читателем, автором и зрителем, в постоянном обращении и совмещении этих "полюсов").

Если все эти моменты понимать в их всеобщности, то есть понимать разумом, то тогда и происходит коренное переопределение самого субъекта и предмета разумения, самого понятия Homo sapiens. В исходную идею гуманизма включается (и не может включиться... философски еще не осмыслено) какое-то новое всеобщее определение. Ну скажем: "человек - существо, свободное - в своих произведениях (как формах общения) - но отношению к своей судьбе, к своему историческому прошлому и будущему, способное их перерешить, переиграть". Насколько труден и рискован такой поворот в определении человека, можно понять хотя бы в борениях мысли Александра Блока, трагически сопрягающего и вновь разрывающего идею гуманности и идею артистизма. Но случай Блока есть лишь экспериментально выявленное и художественно воплощенное мучение в жизни и сознании каждого мыслящего человека XX века. Это мучение уже в 30-х годах стало непереносимым, а 40 - 70-е годы (если не считать пароксизма конца 60-х годов) прошли под знаком духовного и бытийного противостояния гаммельнским крысоловам начала века. Сперва - в искусстве, науке, философском умонастроении - возникло усиленное топтание на месте, работа пошла вширь, а не вглубь (безумных идей как не бывало; что действительно нового появилось в физике после Бора или в искусстве - после Пикассо?). Но "молчаливое (не слишком, впрочем) большинство" интеллигенции не удовлетворилось этим бегом на месте. Ускоряется движение "вспять" - к средневековью, но только лишенному его духовного пафоса, его парадоксального здравого смысла, его исторической неповторимости. Или - "вбок", к Востоку, но только понятому в облегченных и ложных вариантах "отказа от разума"...

Прежде чем перейти к следующему основному фрагменту моих размышлений о решающем сдвиге бытия и сознания человека XX века, отмечу еще один момент, существенный для связи двух начальных фрагментов.

В первом фрагменте речь шла о тех сдвигах в бытии (во вседневном бытии) людей XX века - войны, социальные потрясения, тоталитарные режимы, - в которых смещались и взаимодействовали различные смыслы сознания, вступая в сложное сопряжение друг с другом. Во втором фрагменте были очерчены сдвиги в сознании (точнее, в напряжениях мышления - в теории, в искусстве, в философии...) - сдвиги, которые самостийно возникали на предельных точках развития разума Нового времени и которые сами были определяющими импульсами в изменении бытия, в формировании иных смыслов человеческого общения. Поэтому здесь существует не линейная схема действия "на...", но сложное сопряжение "бытийного генезиса" и "разумного переосмысления" ("человек растет корнями вверх" - Жюль Ренар) начал человеческого разумения.

Следующий фрагмент наметит живую феноменологию такого единства встречных сдвигов в бытии и в сознании людей XX века.

5. ...Во второй половине XX века возникает новое напряжение, новое основание бытийного и духовного сдвига в жизни людей нашего времени. Речь идет о научно-технической революции, правда понятой в несколько необычном повороте.

В процессе (и особенно - в перспективах) так называемой "научно-технической революции" основной формой деятельности людей, выталкиваемых из самоуправляемых и - в идеале - замкнутых на замок структур автоматического производства, все более становится ("улита едет, когда-то будет...") не деятельность в мегаколлективах, жестко регулируемая мануфактурным и машинным разделением и соединением функций, но деятельность в малых творческих группах - лабораториях, экспериментальных цехах, поисковых коллективах, динамично меняющих задачи и смысл своей цельности и замкнутости108. Исчезает (это - цель всех современных технических новаций) насильное и жестокое распределение работников в различных точках "системы машин и механизмов". Решающей (опять-таки в перспективе, в потенциях) сферой деятельности человека оказывается деятельность, на возможность деятельности направленная, - работа самоизменения.

Такое "на-себя-действие" становится средоточием новых форм социальности, в которых общение людей - причем ключевое в процессе общественного и производственного развития - осуществляется не в рабочее время, не внутри машинных сращений, но во время свободное (свободно определяемое и направляемое моей волей) - с одиночеством, как его скрытым оборотом. Свободное время (его увеличение и его "свобода для...") становится в ходе научно-технической революции основным временем общественного бытия и основной детерминантой общественного сознания - сперва в форме досуга, затем - и форме всеобщего труда (см. Маркс - III том Капитала и Подготовительные работы к Капиталу).

То, что я сейчас сказал, не исключает, а предполагает, что существенный рост свободного времени (и тягу к нему) сначала проявляется в катастрофических судорогах бескультурья, поскольку бытие в условиях свободного времени для большинства людей дело непривычное, поскольку свобода самоопределения человеческих поступков труднопереносима, поскольку свободное время пока что растет лишь в пустотах времени рабочего, как вздох освобождения от дьявольской принудительности исполнительского труда.

И все же рост свободного времени - с нарастающей атомизацией человеческого общения - становится все более серьезным социальным феноменом. Решающее - в тенденции - влияние свободного времени на все сферы социального и производственного развития означает коренной и неотвратимый сдвиг в бытии и сознании людей. Вместе с тем это общение в "режиме" свободного времени реальное или предвкушаемое, - общение через лакуны, через стены домов, через границы и континенты и главное - через исторические эпохи, - общение людей с наиболее близкими или наиболее остро противостоящими друг другу творческими замыслами и идеями, - это общение сейчас, в XX веке, входит в безвыходный и остро ощущаемый конфликт с жесткой кооперацией и жестким разделением частичных исполнительских (дающих полуфабрикаты) функций "под одной крышей", как бы протяженна эта "одна крыша" ни была.