Бенджамен Хофф - Дао Винни-Пуха

Отвлечемся на минуту и подумаем, что такое, в принципе, Пустота. Пейзажи даосских художников производят на людей необычное — как глоток свежего воздуха — впечатление именно своей пустотой, свободным пространством. Это все равно что свежий снег, чистый воздух, прозрачная вода. Или хорошая музыка. Клод Дебюсси говорил, что музыка — это пространство между нотами.

«О Бэби трах Бэби тра-та Бэби БАМ ТРАМ! Выбери меня Бэби ВЫБЕРИ МЕНЯ Бэби Выбери меня БЭБИ АХ БАХ ТРАХ»

(Стоп.) И сразу — тишина... — как чистое, прохладное озеро в душный и жаркий день. Пустота прочищает замусоренный ум и заряжает энергией аккумуляторы духа.

Между тем многие боятся Пустоты, потому что отождествляют ее с одиночеством. Им кажется, что все в мире должно быть заполнено: календарь деловых встреч, земля на приусадебном участке, поросший травой склон. Они не понимают, что, когда все вокруг заполнено и забито до предела, тогда-то и наступает подлинное одиночество. Тогда люди разбиваются на группки, записываются в кружки и посещают магазины «Выбери себе подарок сам». Одиночество заползает во все щели, заполняя дом. Чтобы прогнать его, вы включаете телевизор. Но оно не уходит. Тогда некоторые уходят сами и, оставив позади пустоту Огромных Удушающих Скоплений, познают полноту Ничто.

Одним из наиболее ярких примеров, демонстрирующих ценность Ничто, может служить эпизод из жизни японского императора Хирохито. А надо сказать, что пост императора в стране, преданной конфуцианству до самозабвения, — далеко не синекура. Вся жизнь императора, с раннего утра и до позднего вечера, расписана буквально по минутам. Встречи, аудиенции, инспекции, поездки и так далее, и тому подобное. Император, наподобие большого океанского лайнера, должен уверенно скользить по гребню всех этих больших и малых дел, столь плотно нанизанных одно на другое, что по сравнению с ними каменная стена и та кажется не такой уж непроницаемой.

В один из особенно загруженных дней у императора была назначена аудиенция. Но когда он прибыл в назначенное время в аудиенц-зал, там никого не оказалось. Постояв посреди огромного зала, император молча поклонился пустому месту и с улыбкой сказал приближенным:

— Надо почаще устраивать подобные аудиенции. Давно уже я не получал от них такого удовольствия.

В сорок восьмом чжане «Дао дэ цзин» Лао-цзы пишет: «Чтобы приобрести знания, ежедневно понемногу прибавляй. Чтобы постичь мудрость Дао, ежедневно понемногу убавляй».

Чжуан-цзы, с характерным для него юмором, иллюстрирует эту мысль следующим образом:

— Я учусь, — сказал Янь Хой.

— Чему? — спросил Учитель.

— Я забыл правила Благоразумия и основы Добропорядочности.

— Хорошо, но этого мало, — сказал Учитель. Несколько дней спустя Янь Хой сообщил:

— Я делаю успехи.

— В чем это выражается? — спросил Учитель.

— Я забыл Ритуалы и Музыку.

— Очень хорошо, — сказал Учитель. — Но и это еще не все. Еще через некоторое время Янь Хой сказал:

— Теперь, стоит мне сесть и настроиться, я забываю абсолютно все.

Учитель взглянул на него в изумлении.

— Что ты хочешь этим сказать? — воскликнул он.

— Я забываю свое тело и свои ощущения, я оставляю позади все свои знания и вообще все внешнее. Я проникаю в самую сердцевину Ничто и нахожу там источник Всего.

Учитель поклонился Яню.

— Ты преодолел ограниченность, присущую знанию, и рамки, которые ставит нам время. Даже мне не удалось достичь этого. Ты нашел Путь!

Мозг так легко, уверенно и надежно собирает, анализирует, сортирует и хранит информацию, что по сравнению с ним сложнейший компьютер выглядит детской игрушкой. Но мозг способен на нечто несравненно большее. Использовать его исключительно в этих целях — что чаще всего и делается — это все равно что открывать банку консервов волшебным мечом. Возможности свободного ума практически безграничны. Но реализовать их может лишь тот, кто понимает ценность Ничто.

Предположим, вы случайно или в результате глубоких размышлений нашли какое-то решение, ценную идею (или, пользуясь более точным выражением Пуха, идея нашла вас). Откуда она взялась? Возникла из какого-то известного положения, которое, в свою очередь, возникло из другого известного положения? Если бы можно было проследить путь формирования идеи до самых истоков, то мы увидели бы, что они коренятся в Ничто. И вполне вероятно, что чем ценнее идея, тем прямее и короче ее путь из Ничто к нам. «Это гениально! Это нечто неслыханное! Это переворот в данной области!» Почти каждому из нас приходилось переживать моменты подобного озарения — скорее всего, после того, как мы выспались как следует и у нас в голове стало так пусто и так ясно, что там просто не могла не зародиться оригинальная идея. Однако чтобы это произошло, совершенно не обязательно предварительно спать в течение нескольких часов. Идея вполне может осенить вас, когда вы бодрствуете. Ведь она — результат непрерывного естественного процесса.

Процесс этот начинается в раннем детстве, когда мы еще беспомощны, но уже знакомимся с окружающим миром и получаем от этого удовольствие. В отрочестве мы все еще беспомощны, но стараемся хотя бы выглядеть независимо. Пройдя эту стадию, мы становимся взрослыми людьми — достаточно зрелыми и самостоятельными, чтобы помочь другим — так же, как мы научились помогать себе.

Но взрослый человек — не предел нашего развития. На высшей его ступени опять стоит ребенок, но уже независимый, со свободным умом, полностью осознающий происходящее вокруг. Именно эта ступень и называется мудростью, и именно ее имеют в виду «Дао дэ цзин» и другие мудрые книги: «Вернись к истокам, стань опять ребенком». Почему, когда мы глядим на истинно просвещенных людей, у нас создается впечатление, что они словно светятся и излучают счастье, как дети? Почему они иногда и ведут себя, как дети, и говорят, как дети? Потому что они дети и есть. Мудрецы — это Дети, познающие Истину. Ум их свободен от груды псевдонаучной дребедени и наполнен мудростью Великого Ничто, которое и является Путем Вселенной.

Они шли, думая о Том и о Сем, и постепенно они добрались до Зачарованного Места, которое называлось Капитанский Мостик, потому что оно было на самой вершине холма. Там росло шестьдесят с чем-то деревьев, и Кристофер Робин знал, что это место зачаровано, потому что никто не мог сосчитать, сколько тут деревьев — шестьдесят три или шестьдесят четыре, даже если он привязывал к каждому сосчитанному дереву кусок бечевки.

Как полагается в Зачарованном Месте, и земля тут была другая, не такая, как в Лесу, где росли всякие колючки и папоротник и лежали иголки; здесь она вся заросла ровной-ровной зеленой травкой, гладкой, как газон.