Дмитрий Галковский - Бесконечный тупик

Педагогический коллектив воспринимал моё появление в 9 классе как досадную накладку и продолжал травить уже просто так, бесцельно. По инерции. Вяло, но постоянно. Учительница русского языка и литературы сказала:

– Ну, вот Одиноков, я не понимаю, что за человек. Вчера на педсовете сказали – у всех ребят в классе есть какой-нибудь талант: один рисует, второй музыкой увлекается, третий по математике, четвертый интересуется техникой. А этот: ни Богу свечка, ни чёрту кочерга.

А класс хором:

– Почему, Одиноков стреляет хорошо.

Неделю назад водили на стрельбище и я отличился.

Видел я плохо. Мишень в 100 метрах расплывалась серым пятнышком. Из винтовки я никогда раньше не стрелял. Но ведь 10 лет охоты в пластилиновых джунглях что-нибудь значат. Я все пули послал в яблочко, но потом мне часто снился неприятный сон (все сны, связанные со школой, неприятны): школа становилась пластилиновой, жутко переплеталась с игровым столом. Игра становилась слишком серьёзной и не приносила облегчения, я превращался в пластилинового муравья.

Примечание к №649

Цит. по сборнику документов «Советско-германские отношения»

В сборнике опубликован целый ряд достаточно интересных материалов из архивов ГДР. Например, документ №149: запись совещания кайзера Вильгельма II с представителями имперского правительства и Верховного главнокомандующего в Гомбурге 13.02.1918 г. Вильгельм, обсуждая вопрос о переговорах с Троцким, в конце совещания заметил:

«Русский народ выдан на месть евреям, которые связаны со всеми евреями мира. Т. е. масоны».

Реплика Вильгельма II, конечно, свидетельствует о полном непонимании событий, происходящих в России. Германский император был неизмеримо хуже информирован о революции, чем простой питерский рабочий или тамбовский крестьянин.

Вообще умиляет формулировка: «Имярек не понял революцию». Как правило, она применяется к реабилитированным или полуреабилитированным деятелям культуры. «Бунин не понял революции». Крестьяне и рабочие «поняли», а писатели, художники и учёные «не поняли». Ума не хватило.

И самое интересное, что и сейчас на Западе не понимают, что русские по крайней мере уже лет 20 как ПОНЯЛИ. Поэтому в пропаганде, направленной на Россию, в способах контакта с русским миром – целая цепь все более грубых ошибок. В общем, ситуация уже испорчена почти непоправимо. Европейцы совершенно не видят бездны ненависти, отделяющей русских от них. Именно в России вызревает самая страшная угроза современному миропорядку. (688)Не военная и не политическая – духовная.

Примечание к №640

«атеизм, дарвинизм, московские колокола» (Ф.Достоевский)

Ленин говорил:

«В некоторых местах скоро колокола будут добровольно перелиты на медную проволоку для электростанции. Кроме того, сейчас их в России так много, что они едва ли служат своему прямому назначению для религиозных людей, потому что надобность в этом миновала (в этой же речи на Х конференции РКП(б) Ленин говорил, что вместо икон крестьянам нужно продавать помаду – О.)».

Как тут не вспомнить «Село Степанчиково» Достоевского. Бедный полковник говорит об Опискине:

«Кажется, о производительных силах каких-то пишет, – сам говорил. Это, верно, что-нибудь из политики. Да, грянет и его имя!»

И «грянуло»:

"Мало-помалу Фома стал вмешиваться в управление имением и давать мудрые советы. (686)Эти мудрые советы были ужасны. Крестьяне скоро поняли, в чём дело и кто настоящий господин, и сильно почёсывали затылки… (694)Фома ещё прежде объявил, что любит поговорить с умным русским мужичком. И вот раз он зашёл на гумно; поговорив с мужичками о хозяйстве, хотя сам не умел отличить овса от пшеницы, сладко потолковав о священных обязанностях крестьянина к господину, коснувшись слегка электричества и разделения труда, в чем, разумеется, не понимал ни строчки, растолковав своим слушателям, каким образом земля ходит около солнца, и, наконец, совершенно умилившись душой от собственного красноречия, он заговорил о министрах".

Писано это в 1857 году. И гораздо позднее, через многие десятилетия, заметили, что Фома Опискин это карикатура на Гоголя (его манера поведения и мысли из «Выбранных мест»).

Примечание к с.37 «Бесконечного тупика»

«прилагательное „славный“ сливается с именем племени – „славяне“» (В.Розанов)

Мне кажется, что «славяне» произошли от «слова» (689)(ср. «словаки», «словенцы»). Славяне – те, кто обладает словом. Соответственно, окружающие их племена – «немцы», немые. Других примеров в истории, кажется, нет. Эллинское «варвары» совсем другое. Не немые, а «бурчащие», «тараторящие». И сами эллины, народ столь любящий поговорить, все же не отважилась назвать себя «логосами».

Примечание к №652

к власти в России пришли журналисты, «литераторы»

Указывая в начале НЭПа на необходимость изменения самой психологии высшего партруководства, Ленин писал:

«Основной принцип „производственного воспитания“, воспитания НАС САМИХ, старых нелегальщиков и профессиональных журналистов, состоит в том, чтобы мы сами брались и других учили браться за внимательнейшее и подробнейшее изучение нашего собственного опыта…»

Стоит ли говорить, что «изучение собственного опыта» вещь для журналиста логически противоречивая, заранее обречённая на провал.

Розанов поражался пошлости похорон Толстого:

«Поразительно, что к гробу Толстого сбежались все Добчинские со всей России … О Толстом никто не помнил: каждый сюда бежал, чтобы вскочить на кафедру и, что-то проболтав, – всё равно, что, – ткнуть перстом в грудь и сказать: вот я, Добчинский, живу; современник вам и Толстому».

И далее:

«Добчинского, если бы он жил в более „граждански развитую эпоху“, – и представить нельзя иначе, как журналистом, или, ещё правильнее – стоящим во главе „литературно-политического“ журнала; а НОЗДРЁВ писал бы у него передовицы… Это – в тихое время; в бурное – Добчинский бегал бы с прокламациями, а Ноздрёв был бы „за Родичева“. И кто знает, вдвоём не совершили ли бы они переворота? „Не боги горшки обжигают“.»

И какая же политическая программа может быть у «литераторов»?

"Сатана соблазнил папу ВЛАСТЬЮ; а литературу он же соблазнил славою… Но уже Герострат указал самый верный путь к «сохранению имени в потомстве»… И литература, которая только и живёт тревогою о «сохранении имени в потомстве» (Добчинский) – естественно уже к нашим дням, т. е. «пока еще цветочки», – пронизалась вся Геростратами.

Ни для кого так не легко сжечь Рим, как для Добчинского. Катилина задумается. Манилов – пожалеет; Собакевич – не поворотится; но Добчинский поспешит со всех ног: «Боже! да ведь Рим только и ждал МЕНЯ, а я именно и родился, чтобы сжечь Рим: смотри публика, и запоминай МОЁ ИМЯ».