Стивен Гудсон - История центральных банков и порабощение человечества

Однако противники русского мира (Pax Russica) не сидели сложа руки. Санкт-Петербург, при всех его проблемах, был крепким орешком, который банковский режим не мог расколоть. Если бы Россия продолжала свое мощное развитие и индустриализацию, если бы стремительно росло население, то ростовщичество было бы уничтожено. Российское государство в большей степени, чем частный капитал, планировало и направляло инвестиции за счет местных фондов. Французы были единственным значительным иностранным присутствием в русской промышленности. Если бы оно было заменено русско-германскими совместными проектами, ростовщичество подверглось бы серьезной угрозе. Что-то нужно было предпринимать. Чтобы дать читателю понять, что было предпринято, Гудсон цитирует речь конгрессмена лейтенанта Макфаддена в Палате представителей в 1932 году:

Они {западные банки} финансировали троцкистские массовые митинги недовольства и бунты в Нью-Йорке. Они оплатили проезд Троцкого из Нью-Йорка в Россию, чтобы он помогал разрушать Российскую Империю. Они разжигали и подстрекали русскую революцию и предоставили в распоряжение Троцкого огромный фонд американских долларов через один из своих филиалов в Швеции, чтобы разрушать русские дома и разлучать русских детей со своими родителями. А теперь они начали разрушать американские дома и выгонять американских детей. (Гудсон, стр. 116–117).

Макфаддена заставили замолчать, Гудсона тоже. Он лишился за свои взгляды академической должности. Ничто не может сравниться с могуществом ростовщиков, и нет такой силы, которая могла бы сравниться с силой сложных процентов. Левые были созданы банкирами, и большая часть «правых» неоконов тоже. Монархи ибыли свергнуты в интересах банкиров и заменены глобальной олигархией, контролирующей, согласно разным источникам, свыше 80 % мирового ВВП. Все это делается, конечно, во имя свободы, прогресса и демократии.

Мы начали эту длинную рецензию с того, что концепция ростовщичества и западного банковского дела вполне устраивала радикальный левый этатизм. Мы прошли полный круг, объясняя, как и почему произошел этот демонический союз. Он остается с нами и сегодня, и оппозиция ему остается очень вялой. И все же нельзя сказать, что нет никакой реакции, пусть даже смутной, на продолжающуюся монополизацию богатства и власти.

Но Гудсон не заканчивает на отрицательной ноте. Довольно доказательств разрушительных тенденций ростовщичества и частичного банковского резервирования, и в конце книги он приводит пример Северной Дакоты. В Северной Дакоте был создан государственный банк, в котором хранятся доходы штата. Он предоставляет кредиты под низкие проценты фермерам и малому бизнесу. Вся прибыль возвращается государству. При отсутствии обычной практики сложных процентов, взимаемых с гражданина, Северная Дакота не пострадала от краха недвижимости 2007 года. ВВП штата с 1997 года вырос почти на 100 %, в то время как личный доход на душу населения вырос примерно на 140 % за тот же период.

Средства массовой информации поспешили заявить, что успех Северной Дакоты обусловлен исключительно ее небольшой нефтяной промышленностью. Однако такого рода успехи не произошли на Аляске, где нефти гораздо больше, чем в Северной Дакоте. Нигерия тонет в нефти, и все же она остается бедной. В Сомали и Чаде тоже есть нефтяные реки, как и в Индонезии и в Бирме, но все эти государства также остаются бедными. Очевидно, нефть приносит пользу только Северной Дакоте и Беверли-Хиллз.

Главная сила книги Гудсона — ее последовательность. У него есть главный тезис: везде, где государственные банки управляют финансами экономики, экономика работает очень хорошо. Он проводит анализ Германии 1930-х годов, Италии и Японии начала 20-го века — все они характеризовались государственными банками, низкими процентными ставками, направляемыми государством инвестициями и общим отвращением к либертарианским свободным рынкам. Они также характеризовались трехзначными темпами роста, нулевой безработицей и низкой инфляцией. В наши дни в одной лодке находятся Китай, Тайвань и Белоруссия.

В то время как Украина и Россия барахтались, когда МВФ и Гарвардский университет помогли мафии фальсифицировать приватизационные сделки, Белоруссия увидела, как ее президент Александр Лукашенко остановил приватизацию, централизовал власть и национализировал финансы. В настоящее время Украина потеряла 70 % своей промышленности и имеет 80 % своего хорошо образованного населения за чертой бедности. Белорусская безработица составляет 1 %, а ее промышленность с 2000 года растет в среднем на 10 % ежегодно. Когда Джордж Сорос устроил крах азиатской валюты в 1997 году, единственными незатронутыми экономиками были две страны с государственными центральными банками — Тайвань и Китай. Бывшие локомотивы экономики вроде Южной Кореи и Японии, а также Таиланда стали официальными подопечными МВФ. Их пожизненная занятость была упразднена, а уровень жизни упал.

До войн, которые опустошили оба государства, Ливия и Сирия также имели двузначный ежегодный рост, популярных президентов, и обе страны приближались к статусу первого мира. В обеих странах были государственные банки и государственные инвестиции. Государство было партнером в инвестициях, а не слугой банков. Ирак Саддама Хусейна делал то же самое, пока США не развязали с ним войну.

Бирманский государственный банк находится под контролем Министерства финансов, возглавляемого генерал-майором Хла Туном, который имеет западное финансовое образование. Его заместитель — полковник Хла Све. Ясно, что бирманцы не хотят рисковать, позволяя иностранным банкам манипулировать их валютой. Нефть Бирмы, богатая почва, полезные ископаемые, тесные связи с Китаем и ее образованное население все чаще делают ее мишенью для западных спекуляций, а также политических атак. Несмотря на гражданскую войну в этой стране, западные санкции и сепаратистские движения, с 1999 года ей все же удалось построить 10 университетов, несколько десятков плотин, повысить грамотность до 80 % и обеспечить крестьянам собственную землю. Если читатель обнаружил закономерность, значит, он прав.

Работа Гудсона, конечно, не безупречна. Но эти ошибки, однако, незначительные. Он утверждает, что Гаврило Принцип был евреем, и что убийство им эрцгерцога Фердинанда положило начало Первой мировой войне. Скорее всего, Принцип не был евреем, тем более что он происходил из захолустья западной Боснии, из бедной крестьянской деревни Обляй, из полностью сельской и недоступной местности. Он был сыном бедных крестьян боснийско-сербского происхождения. Девичья фамилия его матери была очень православная — Мисик. Ни у отца, ни у матери не было еврейских фамилий, а скромная работа отца в почтовой службе не говорит о его принадлежности к «банковской элите». Принцип входил в группу «Молодая Босния», в определенной степени связанную с обществом военных «Черная рука», также известным как «Объединение или смерть». Это была националистическая организация военных, не имевшая никакого отношения к немногочисленным евреям, жившим в то время в Сербии. Его родственники — Йовичевичи из Черногории, где никогда не бывал ни один еврей.