Михаил Зыгарь - Все свободны. История о том, как в 1996 году в России закончились выборы

Ситников решает, что надо прекратить распространение газеты в Краснодарском крае. Но повлиять как-то на Москву невозможно: там газета всем нравится, в штабе смеются над шутками коммерсантовцев. Что-то изменить на краевом уровне тоже не получается: Ситников уверяет, что местная власть на самом деле сочувствует коммунистам, а значит, следит за тем, чтобы тираж встретили на вокзале и в целости и сохранности распихали по почтовым ящикам.

Дальше история Ситникова напоминает вестерн: он якобы придумывает диверсионную акцию. На пути следования поезда, который везет отпечатанный тираж газеты «Не дай Бог!», прямо на рельсы валят дерево. Поезд останавливается – московские политтехнологи вскрывают вагон, вытаскивают тираж «Не дай Бог!» и сжигают в лесу возле железной дороги. Вице-губернатор на станции обнаруживает, что груз похищен. Недоумевающий старенький машинист поезда говорит, что со времен войны такой партизанщины в крае не припомнит.

На следующий день в московских СМИ выходят материалы, что краснодарские коммунисты совсем озверели: нападают на поезда и сжигают ненавистную им газету «Не дай Бог!».

Очередной пугающий креатив команды Лесина – наклейки «Купи еды в последний раз», которые появляются на входах в магазины по всей стране.

Незадолго до первого тура команда Ситникова в Краснодаре придумывает, как развить эту идею и еще сильнее напугать местных жителей возвращением советского ассортимента в магазины. Сначала они печатают талоны – такие же, как были в 1990–1991 годах. Тогда советская экономика перестала работать, возник дефицит даже самых элементарных товаров, их продавали в ограниченном количестве – по талонам. И вот теперь похожие талоны – на макароны, сахар, соль и даже «На жизнь», рассовывают по почтовым ящикам краснодарцев для напоминания о тех временах. Все как можно правдоподобнее. Чтобы люди запаниковали: «Опять талоны?»

Но это только начало. Второй шаг – убедить владельцев маленьких частных магазинчиков на пару дней перед выборами поменять ассортимент: убрать все привычные товары и оставить только то, что было на прилавках в конце 1980-х: уксус, спички и морскую капусту.

«Утром мужик в трениках с вытянутыми коленками придет привычно с авоськой за яблоками, кефиром, колбасой и вином в киоск около дома, а увидит голодные прилавки конца 1980-х», – таков был план Ситникова. Но чтобы все получилось, требовалось согласие владельцев торговых точек. Диалог с ними происходил по одному сценарию.

– В воскресенье выборы, а можешь на два дня перед этим убрать все с прилавков? Ты же не хочешь, чтобы коммунисты победили?

– Нет, не хочу.

– Ну помоги нам, на два дня сделай пустой прилавок. Подыграй.

– В общем, идея правильная, но это ж у меня два дня выручки не будет…

– А так через неделю ты вообще все потеряешь.

– Мне надо посоветоваться.

– С кем посоветоваться-то?

– Ну вы знаете, у нас есть те, кому мы платим…

У каждого торговца есть крыша, с которой тому надо поговорить.

Вечером в дверь общежития, где сидит Ситников, стучат. «А мы всего боимся, потому что мы же против местной власти работаем. МВД, ФСБ, губернатор, мэр – мы же против них тут деревья валим». Ситников смотрит в окно: не милиция ли? Нет, «Жигули» вон стоят. Дальше дверь открывается и заходят ребята с цепями на шее и в спортивных штанах: «Нам тут передали, что вы на нашей территории собираетесь закрыть магазины на два дня». Ситников объясняет: «Ребята, мы ничего плохого не имеем в виду, но просто, если этого не сделать, то через неделю уже ничего ни у кого не будет. Победит Зюганов – и все, вернется коммунизм». – «Ну да. Но нам надо с боссом поговорить». – «А вы что, не главные?» – «Нет, у нас есть босс по району».

На следующий вечер опять стук в дверь. Москвичи смотрят за окно: там стоит подержанный Mercedes. Заходит мужик в костюме с золотой цепью на шее, за ним два охранника-головореза: «Вы тут на районе у меня собрались… мне сказали мои ребята…» Ситников повторяет свои аргументы. «Ну ладно, мне надо посоветоваться», – говорит гость. «Тебе-то с кем советоваться?!» – «С кем надо».

Через день опять стук в дверь, москвичи выглядывают в окно в поисках лимузина. Но там припаркованы «Жигули». В штаб заходит прилично одетый мужчина, этакий профессор-очкарик. Он говорит: «Я тут наблюдаю за вами, ребята. Ну вы молодцы! С талонами хорошо придумали, я сам получил – и прямо пот прошиб. Я понимаю вашу идею. В этих районах разрешаю. Я всем дал команду, все сделают». «Что, все магазины?» – не верит и переспрашивает Ситников. – «Да, все магазины». «А вы кто такой?» – пытается понять политтехнолог. «Да какая вам разница, кто я такой. Может быть, вам помощь нужна? Люди с транспортом, например?»

Ситников размышляет вслух: «В крае почти три тысячи избирательных участков… да… помощь с транспортом бы не помешала… Так что да, транспорт с людьми был бы кстати». – «С оружием?» «Не знаю, ну разве только если совсем будет криминал, – размышляет Ситников. – Может, если у кого-то будет, то хорошо, но, наверное, не обязательно». «Сколько народу-то нужно?» – допытывается гость. «Если попрошу человека четыре с машиной, это возможно? Мало ли, вдруг будет совсем беспредел», – просит Ситников. «Не много?» – «Участков три тысячи, хотя бы две машины дайте». «Две не дам, одну дам», – отвечает гость и уезжает.

16 июня, воскресенье, день первого тура. «Мы с ребятами просыпаемся от гула за окнами, – вспоминает Ситников. – Вся площадь и улицы вокруг забиты братвой, машин видимо-невидимо. Номера от Воронежа до Калмыкии… Нам пригнали не машину с четырьмя пацанами, а по машине на каждый участок. И это было существенно для решения главной задачи – не дать слишком нагло фальсифицировать результаты. Фальсификация – это всегда админресурс. Если в других регионах админресурс у губернатора, который за Ельцина, то в "красном поясе" губернаторы, спецслужбы, мэры и избирательные комиссии, естественно, за коммунистов. Наша задача была не дать им слишком много вбросить. Они должны были озираться и бояться».

16 июня Анатолию Чубайсу исполняется 41 год. В этот же день проходит первый тур президентских выборов. Но Ельцин звонит Чубайсу – поздравить. Тот удивлен, что президент помнит о нем в такой важный день. Вечером, еще до появления результатов, в «Президент-отеле» немного празднуют день рождения – и дарят Чубайсу большую плюшевую обезьяну.